Именем закона

Настал день представления новому командарму. В парадной форме, при всех орденах и медалях, я направился на прием. Говорят, что первое впечатление едва ли не самое верное. У меня так не получилось. Александр Васильевич принимал в том же кабинете, что и Берзарин. Зайдя, я увидел высокого, немного сгорбленного, уже в летах сухопарого генерала. Лицо простое, но выразительное. В глаза бросились длинные, с широкими ладонями руки. В светлых волосах — ни одной седины. Кто-то в последнюю минуту подсказал мне, что новый командарм и комендант Берлина строг, требует, чтобы ему представлялись как следует. И я доложил по всем уставным правилам. Дальше все шло как обычно. Командарм поинтересовался, давно ли я в 5-й ударной армии, долго ли в должности прокурора, а затем спросил:

— Смогли бы вы завтра ознакомить меня с делами по Берлину?

— Да, конечно.

— Тогда завтра в девять.

Из этой встречи я так и не вынес никакого впечатления о новом коменданте Берлина, только обратил внимание на его окающую речь. На второй день в назначенный час я снова был у А. В. Горбатова. Не дав мне представиться, он вышел из-за стола, здороваясь, протянул руку, подвел к небольшому, стоявшему в стороне столику с двумя приставленными креслами, предложил сесть, а затем сел сам.

Слушал он внимательно, делал в блокноте пометки, ставя вопросы. Было видно, что он уже познакомился с жизнью комендатуры, одобрительно отнесся к работе районных прокуратур Берлина по надзору за правильностью выдачи продуктовых карточек населению, по борьбе со спекуляцией, по поддержанию правопорядка в городе, по борьбе с беспризорностью. Прощаясь, сказал:

— Заходите, голубчик, без стеснения… Не смотрите, что я занят: для ваших дел всегда выкрою время…

Прошло менее месяца, и офицеры армии и комендатуры убедились, что произошла вполне достойная замена, Хотя А. В. Горбатов человек иного склада, чем Н. Э. Берзарин, в стиле руководства он мало чем отличался от своего предшественника — был внимателен к офицерам штаба и комендатуры, уважал их мнение, никогда не повышал тона в разговоре, с пониманием продолжал совершенствовать работу комендатуры, был настойчив и требователен.

Меня он приглашал к себе часто, консультируясь в основном по вопросам, относящимся к компетенции правового отдела межсоюзной комендатуры. Наши консультации участились, когда в Берлине появились соответствующие советские специалисты. Тогда еще не был полностью подсчитан материальный ущерб, который причинила фашистская Германия нашей стране. Главные державы антигитлеровской коалиции обязали Германию возместить нанесенный ею ущерб всем союзным державам. Советская военная администрация приняла меры, чтобы существенно облегчить положение рабочего класса Берлина, помочь ему развернуть строительство новой мирной экономики. Первыми предприятиями, на которые выпала эта важная миссия, были кабельный завод «Кабельверке Обершпрее унд Кепеник», завод электрооборудования АЭГ в Трептове, завод связи «Сименс — Планиа», крупнейшая электростанция фирмы «Борзинг». В последующем все эти и другие предприятия были переданы немецкому народу в собственность. Все они явились фундаментом будущей экономики Германской Демократической Республики.

В конце июня меня пригласил к себе генерал А. В. Горбатов.

— Антифашисты Берлина развернули большую кампанию по очистке административного аппарата от нацистских чиновников, — сказал он. — Это соответствует и целям денацификации сферы управления. Пожалуйста, нацельте правовой отдел и аппарат прокуратуры на то, чтобы они вместе с комендантами были внимательны, не допустили перегибов. Этим делом занимаются их общественные организации. Но и вы не стойте в стороне. Если будут эксцессы, информируйте меня…

Восстановление низовых административных органов в Берлине началось при Берзарине. Всю тяжесть этой работы взяли на себя антифашисты, особенно группа ЦК КПГ. Желающих идти на чиновничьи должности было мало. В учреждениях оставалось немало чиновников старого аппарата из числа нацистов и приверженцев фашистского режима. Они тайно и открыто саботировали возрождение демократии в Берлине. Трудящиеся требовали удаления их из новых учреждений. Печать западной части Германии подняла шум о «большевизации» берлинского магистрата и всех органов администрации. Не молчали также газеты США и Англии.

Правовой отдел часто докладывал Горбатову о ходе денацификации управления и при его помощи исправлял малейшие несправедливости, если они допускались. К концу июля 1945 года из берлинских административных органов было уволено свыше двадцати пяти тысяч нацистских чиновников. Возрождающиеся демократические силы Берлина нанесли серьезный удар по фашистскому аппарату. Вслед за этим антифашисты Берлина начали создавать профсоюзы. Как известно, нацисты начисто покончили с ними. Возрождение шло трудно, но к концу июля во всех двадцати районах Берлина начали работать организации единых свободных профсоюзов, сыгравшие немалую роль в становлении новой, демократической Германии. Начали создаваться и демократические женские организации.