Именем Земли

Дэн посмотрел на нее. И прочел в глазах то, что совсем не обязательно говорить словами.

«Игра – это жизнь. Играй живя, живи играя. Это не больно – боль в твоей власти. Это не страшно – ты умирал сотни раз и столько же раз воскресал. Убивай! Это только игра! Это весело! Машины, которые умнее тебя, воскресят бренное тело, уложат на прежнее место, вложат в руки новое оружие. Играй! Не повезло сейчас – повезет в следующий раз! Кто хочет сыграть в Чингисхана? Кандидатуру на роль Гитлера, побыстрее! Экипаж «Энолы Гай»! Играем! Майданек, Освенцим, Хатынь, Сонгми! Играем!»

Она встала из-за стола. Волосы, цвета густого меда, упали на плечи, белое платье – флаг несостоявшейся капитуляции – обрисовало фигуру.

– Я улетаю утром, Дэн. Вызови машину в семь, будь добр.

Добр. Будь добр… Она пошла в глубь сада, обернулась.

– Я посплю в шезлонге. А ты дурак, Дэн. Игра – это единственное, что придает смысл жизни. Она в нашей крови…

Ждущая серость, забытая ею на стуле, обожгла руку. Он поймал белое платье в полукруг прицела. Затаил дыхание. И нажал на спуск.

Факел вспыхнул в ночи, осветил сад, и бревенчатый дом, и посыпанные песком дорожки. Он остался сидеть в кресле, пока земля возле черной горстки пепла не зашевелилась. Вынырнуло тупое рыло реанимационного робота. Приполз… Миг – и машина превратилась в полтонны оплавленного железа. Он прошелся по саду, захохотал:

– Игра? Верно! Будем же играть!

Второй робот прилетел через шесть минут. Спланировал из-за деревьев… Он прицелился, выстрелил, произнес, как аксиому:

– Ни один робот не причинит вреда человеку. Будем же играть!

На стенах его дома висел богатый арсенал. Он выбрал несколько штуковин поувесистее и повнушительнее. Перекусил, поглядывая на пепел. Третий робот пытался прикрыться защитным полем. Но нейтринный луч пробил поле.

Его убили к вечеру второго дня. Дом штурмовали морские пехотинцы, зеленые береты, самураи династии Тан и бригада СС из дивизии «Мертвая голова». Они умирали, воскресали и шли в бой снова. А он стрелял, зная, что уже выведен из памяти регенерирующей системы…

Дюжий десантник пнул носком ноги его жалкое, искромсанное ранами тело. Выругался, спросил:

– А как та девушка, из-за которой все началось?

– Откачали, – ответил кто-то. – Еще поиграет.

Она стояла совсем рядом. Смотрела на молчаливую толпу, поблескивающую самым разным оружием. И читала во всех глазах один и тот же вопрос, его вопрос… «Зачем мы играем? Что такое Игра?» Шаг. Еще шаг. Она склонилась над Дэном, коснулась его лица:

– Ты победил…

Кто-то за спиной прошептал:

– Странно – не любил Игру, а единственный сыграл по-настоящему…

Размахнулся и отбросил ждущую серость, цепляющуюся за руки…

Поймать пятимерника!

Поль перехватил паллер поудобнее. Пальнул.

– Пиу! Пиу!

Пятиног присел, перечеркнутый пылающей полосой. Пузырящаяся пена покрыла псевдоподии. Поль повернулся, потрепал Питера по плечу:

– Перетрусил?

– Порядком… – Питер поморгал, потом попросил: – Пойдем пешком?

– Пойдем.

Поль подлез под планетоход. Покопался. Повернул пультовый переключатель. Поверхность планетохода похолодела.

– Пускай подождет, – пробурчал Поль.

Питер поднял подсумки, патронташи, пистолеты. Перекинул пару пистолетов Полю. Посидели, помолчали перед походом. Поднялись. (Питер первым…) Пошли.

– Проклятая планета!

– Пыльная просто, – поправил приятеля Поль. – Попадались похуже… поймаем пятимерника, продадим – прости-прощай планета.

– Поймаем… Пока пятимерника поймаешь, пятиноги пальцы пооткусывают!

Пятнистая, потрескавшаяся поверхность планеты проплывала под пятками приятелей. Переносные прыгоходы позволяли передвигаться почти полукилометровыми прыжками. Пропал позади планетоход, подстреленный пятиног, пыльные поля посаженного поселенцами проса.

– Приятный полет! – прокричал Поль. – Пыль пройдет, Питер! Примирись! Подпевай!

Послушай песни пустынь,Приют покоя покинь…

Питер подхватил протяжный припев:

Пусть пе-е‑е‑рвый погибнет,После-е‑е‑дний поверит,Па-а‑а‑рус победыПра-а‑а‑вду проверит.

– Подтянись, Питер!

Питер промолчал. Пятки побаливали, планета примелькалась, прелести поселянок приелись. Проклятый пятимерник!

– Поль! Плюнем… Покаюсь, папа простит…

Поль приостановился. Питер пробормотал:

– Папа простит… Подкинет песо… Поделюсь!

– Подлец! Пошел… подальше, предатель!

Повернулся, побежал прочь. Питер постоял…

– Поль!!! Поль!!!

– Последнее предупреждение, Питер!

– Поль… Пошутить попробовал…

– Пошутить…

Поселок переселенцев просыпался поздно. По пыльным переулкам прогуливались петухи, пьяницы подпирали полуразвалившиеся постройки. Посреди проспекта приютились поросята.

– Провинция… Приют питекантропов! – Поль презрительно поморщился. – Пошли.

– Подайте покорителю пустынь, первому помощнику Палмера, – просипел пожилой поселенец.

Поль порылся под подкладкой пиджака. Подал песо. Переспросил:

– Помощник Палмера?

Поселенец покраснел:

– Прием… Подают плохо, припомнишь Палмера – прижимистые потрошат портмоне.