Именем Земли

– Прохор Кузьмич, а Прохор Кузьмич! Семка-то опять к своей тощей дуре на свидание пошел! И как ему денег не жалко по кино таких водить!

Глаза Семена Ивановича засверкали. Вот она, его молодость! Родная коммуналка, одинокая юность, когда он еще не мог постоять за себя. Вот он, источник всех его изобретательских стараний.

Ждать ему пришлось недолго. Когда и сосед, и соседка на минуту вышли из кухни, он вьюном, с вернувшейся ловкостью, нырнул туда. С наслаждением, которое трудно передать словами, подошел к плите и высылал в суп Прохора Кузьмича пригоршню гвоздей. Подумал, и добавил в компот соседке полпачки соли. Потом достал спираль и вернул огоньки на место.

Вот уже час Семен Иванович мирно спал в кровати, модной, финской, из темного неотполированного дерева. Время от времени он повторял сквозь сон:

– Говорил же я, выключай за собой свет, а то и через тридцать лет найду…

А забытая спираль времени дремала в уголке стола. На одном ее конце гудела земля под ногами мамонтов и неандертальцев. На другом… Эх, если бы можно было знать, кто там, под хрустальными куполами невиданных дворцов, в этом далеком и прекрасном завтра…

Профессионал

У меня прекрасная работа. Самая лучшая в мире, тут меня никто не переубедит. Впрочем, никто и не будет спорить…

Мы сидели на склоне холма. Жаркое июньское солнце гладило нас своими ласковыми лучами, ветерок нес целое море запахов. Мятлик пах легко и едва уловимо, полынь взрывалась горькой, звенящей нотой, ромашки разливали в воздухе сладкий, спокойный аромат.

– Как это чудесно, Рич… – еле слышно сказала девушка. Она запрокинула голову, подставляя лицо солнцу. На бледной бескровной коже впервые за весь день появился робкий румянец.

– Что чудесного-то, – грубовато ответил я. Всегда, когда приходится разговаривать с такими красивыми девушками, пусть даже и горожанками, я начинаю хамить. Это от смущения, наверное. У нас тут девчонок мало, я за свои двадцать лет видел не больше десятка.

– Как что?! – искренне удивилась она. – Этот воздух… такой сладкий и чистый. Я, наверное, могла бы питаться только этим воздухом.

– Насчет питания, это вы зря, – немного обиделся я. – Сейчас придем домой, мама закатит для вас настоящий пир. Братишка наловил рыбы, будет уха. Па вчера подстрелил оленя…

– Оленя? Это тот забавный зверек, что прыгает по деревьям?

– Это белка! – захохотал я. – Олень – это совсем другое!

Девушка смутилась. Мне даже стало немного стыдно своего смеха. Конечно, откуда она знает, что такое олень…

– Знаешь, Рич, – словно отвечая на мои мысли, проговорила девушка. – У нас, в Городе, кроме крыс ничего живого не осталось. Да еще люди, пожалуй. Мы еще выносливее…

Она замолчала. Я знал, какие картины проносятся сейчас в ее памяти. Мрачный, затянутый смогом город. Прохожие в респираторах, одиноко бредущие по покрытому грязью тротуару. Автомобильные колонны, стелющие сизый вонючий дым. Едкий дождик, накрапывающий с неба. Покрытые корками окислов стекла в окнах. Уродливые детишки, играющие во дворах – без всяких респираторов, они уже приспособились к этому миру…

– Я и не знала, что еще сохранились такие чудесные места, как здесь. Леса, горы…

– Тс-с‑с! – Я привстал, скидывая с плеча карабин.

Из леса вышел олень – прекрасный, огромный олень, с хищно раскрытой пастью, вздыбленной черной шерстью, нервно стегающий по спине хвостом. Я поймал его в прорезь прицела…

Маленькая, уютная студия телецентра казалась нереальной после сказочного лесного мира. Техники торопливо снимали с меня датчики, сматывали толстые жгуты проводов. Подошел режиссер, молча развел руками.

– Ну, Ричард. Ну, малыш. Такого фильма ты еще не придумывал!

– Плохо? – испуганно переспросил я. У меня не были оплачены счета за кислород, за бытовую и питьевую воду. Если режиссер не примет мыслефильм…

– Замечательно! Великолепно! Сделаем целый сериал про этих героев!

Мне помогли встать с кушетки. Техники с уважением поглядывали на меня – как-никак знаменитый мыслеоператор, автор десятка увлекательных телесериалов. Не каждый может так ярко представить свои фантазии, что на экране они покажутся настоящими…

– И как ты это придумываешь? – Режиссер взял меня за руку, повел к выходу. – Этот лес… Оленя… Олень как живой вышел, у меня аж мороз по коже прошел. Только, по-моему, они были с рогами…

– С рогами были волки, – объяснил я. – Они ими от оленей защищались. А придумываю я мало, просто читаю старые книги и пытаюсь их представить…

– Возьми мой противогаз, – заботливо сказал у двери режиссер. – Ветер с южных заводов…

– Добегу, мне близко…

Дверь плотно закрылась за мной, и я оказался на улице. Лицо плотно обхватывал респиратор, в кармане лежали заработанные сегодня хлебные карточки и талоны на сахар. По улице плыли волны кисловатого смога. Действительно, ветер с южных заводов.

Одуревшая от голода крыса метнулась ко мне по скользкому от отбросов тротуару. Я встретил врага ударом ноги, сорвал с плеча арбалет, выстрелил. Поднял вздрагивающую крысу за голый розовый хвост. Увесистая, килограмма два будет.