Именинница

Оставаться незаметным при любых обстоятельствах. Пит отрегулировал наушники, добившись такого звука, который был нужен, и положил мобильник на горячее пассажирское сиденье. Микрофон, спрятанный в щели между стенкой и коробкой двери в туалет, работал безупречно. Хоффман открыл программу-переводчик, которая улавливала голоса и переводила все встречающиеся в речи слова на иностранном языке. Маскировка позволила ему не просто приблизиться к противнику, но в буквальном смысле внедриться в его круг.

— Ты видел его лицо, когда я назвал цену?

Они говорили по-шведски и, похоже, находились в самой большой комнате, где был главный офис. Один из них двигался, так это по крайней мере звучало, — уверенные шаги по паркету.

— Да, он из тех, кто крепко держится за бумажник.

— Кража со взломом обойдется ему дороже.

— Такие идиоты ничего не понимают, они…

Внезапно разговор оборвался. Шаги тоже стихли.

— Что за…

Это был тот, с властным лицом, который в основном и разговаривал с Хоффманом. Судя по звукам, он стоял на пороге туалетной комнаты. Потом открыл дверь настежь, о чем свидетельствовал негромкий скрип.

— Черт… смотри!

Наконец они это увидели, маленький презент, оставленный Питом на раковине в туалетной комнате.

— Как она сюда попала?

— Без понятия.

— Утром ее здесь точно не было.

Готовая ручная граната, с вкрученным запальником, замаскированная под пластмассового человечка. Та самая, которую один из них подложил в красный рюкзак Рас- муса.

— Это он… он ведь ходил в туалет и…

— Дьявол… его прислал Хоффман.

Лицо Пита блестело от пота, который струился по щекам, раздражая кожу. Окна в машине были опущены, и вентилятор не работал, в то время как солнце неумолимо накаляло металлическую оболочку. И все-таки Пит не смог бы утверждать в полной уверенности, что его учащенное сердцебиение и легкое головокружение в тот момент были связаны прежде всего с повышенной температурой в салоне. Ему не терпелось узнать, поведут ли себя охранники в сложившейся ситуации так, как он от них того ожидал.

Или же все его усилия пойдут прахом.

— Как звали этого типа?

— Петер Харальдсон. Хотя это имя он, конечно, придумал, пока поднимался к нам в лифте.

— Контактная информация?

— Даже если он бы ее и оставил, она была бы такой же фальшивой, как и имя.

— Как… я его совсем не запомнил. Как он выглядел?

— Ну… такой весь… несколько полноватый. Не помню деталей, но такое впечатление, что он слишком много пьет. Или слишком мало работает. Или же и то и другое вместе.

— Камеры.

В наушниках все стихло, пока они запускали программу и проверяли видеоматериал с первой камеры, прикрепленной на потолке в прихожей.

— Что за черт? Она… он…

— Давай посмотрим другие.

Следующая камера была на стене в той комнате, где эти двое предположительно находились. И еще одна — возле двери на кухню.

— Одна чернота! Этот дьявол…

Тут один из них ударил по столу или книжному шкафу или, может, двинул кулаком в стену — глухой звук, который было трудно распознать точнее.

— …вырубил камеры!

Это было так просто. Хоффман всего лишь позаботился о том, чтобы глушитель передавал на той же частоте, но с большей мощностью более сильный сигнал. В результате получилось то, что наблюдали сейчас на мониторе озадаченные охранники.

Черный экран — ничего. Или, точнее, все сразу.

Это было как поставить на место последний фрагмент пазла.

Семья, исчезнувшая буквально из-под носа тех, кто наблюдал за домом, замаскированная под игрушку граната в их офисе, наконец, выведенные из строя камеры и противник, который появляется, когда хочет, и делает, что хочет, — все это сложилось наконец в единую картину.

Потому что Пит все-таки заставил их действовать по его указке.

И тут Пит Хоффман понял, — он был уверен в этом, хотя слышимость в наушниках заметно ухудшилась, — после жаркой дискуссии они решились на тот звонок, которого он ждал, ради которого затеял весь этот спектакль.

Этот звонок должен был сорвать маску с таинственного заказчика — организации, которая угрожала Питу и его семье.

— Алло, это…

— Какого черта! Вы что, забыли? Я вам звоню, вы мне — нет. Или вы…

— Он здесь.

— Кто?

— Хоффман.

— Хоффман? Где?

— В нашем офисе. Не сам Хоффман, его человек.

Этот диалог Пит слушал в переводе. Интересно, что за язык? Покосился на дисплей — албанский.

— Его человек?

— Да, у нас в офисе.

— Вы уверены?

— Да, Хоффману известно, кто мы, и он хочет, чтобы мы это знали. Нам нужно уйти в тень, нельзя привлекать к себе лишнее внимание.

Реплики их собеседника были слышны еще хуже. Возможно, говоривший сознательно понижал голос.

— Повтори, что ты только что сказал.

— Что Хоффман знает, кто мы, и хочет донести это до нас.

Хорошо, что хоть микрофон все слышал. И переводил.

— Да?

— Положи трубку.

— Что?

— Это именно то… клади трубку, черт… Он хотел, чтобы вы мне позвонили. Именно этого он от вас и добивался, понятно?

В тот момент, когда разговор прервался, Пит Хоффман вытащил из ушей наушники. Албанец был прав — именно этого Пит и добивался.

Теперь оставалось одно.

Вы или я — и я выбираю себя.