Иметь или быть?

Тем, у кого есть автомобиль, он представляется предметом необходимости, тем, кто лишь стремится его приобрести, он кажется символом счастья, особенно в так называемых «социалистических странах». И все же привязанность к собственному автомобилю непродолжительна и неглубока; через год-два автовладелец уже поглядывает на новую машину и не прочь «выгодно» избавиться от старой. Весь процесс напоминает игру, в которой нередко применяются и не вполне дозволенные приемы и которая доставляет удовольствие сама по себе, да еще к тому же результатом может быть новенький с иголочки автомобильчик.

Поначалу кажется, что в этом процессе заложено вопиющее противоречие. Но здесь надо учитывать несколько факторов. Во-первых, имеет значение тот факт, что отношение к автомашине деперсонифицировано. Автомобиль для меня – это не конкретный объект привязанности, а некий символ моего статуса, моего «я», расширение сферы моей власти. Покупая новую автомашину, я обретаю фактически новую ипостась самого себя. Во-вторых, моя приобретательская страсть удовлетворяется во много раз сильнее, если я меняю автомобиль не раз в 6 лет, а каждые 2 года. Приобретение новой машины – это нечто похожее на дефлорацию; овладение этим агрегатом дает невероятный приток возбуждения – это не что иное, как наслаждение от того, что мне подчиняются. И чем чаще я испытываю это чувство, тем больше мое ощущение триумфа. В-третьих, смена автомобиля каждый раз дает новый шанс на прибыль, а это желание в современном человеке уже пустило глубокие корни. Четвертый фактор имеет очень серьезное значение: в наши дни возрастает потребность в новых раздражителях

, так как старые очень скоро надоедают и перестают волновать. В предыдущем моем исследовании «Анатомия человеческой деструктивности» я проводил грань между раздражителями «активного» и «пассивного» характера. Я предложил тогда следующую формулировку: «Чем проще (пассивнее) стимулятор, тем чаще для получения эффекта надо менять его интенсивность или способ его воздействия. И наоборот, чем активнее раздражитель, тем дольше его стимулирующая способность и тем меньше он нуждается в смене режима своего воздействия». Пятый и самый важный фактор заключается в том, что за последние полтораста лет произошли изменения в структуре личности, которую я называю социальным характером. Я считаю, что в целом этот характер из «накопительского» превратился в «торгашеский» (рыночный). От этих перемен обладательный модус не исчезает, но существенно меняется. (Развитие торгашеского (рыночного) характера обсуждается в главе 7.)

Сегодня человек испытывает чувство обладания собственностью в отношении огромного количества объектов – живых и неживых. Ведь не случайно мы видим в языке возрастание роли притяжательного местоимения «мой» (мой врач, мой шеф, моя портниха, мои рабочие и т. д.). Можно назвать массу предметов и ситуаций, которые люди склонны ощущать как свою собственность. В этом смысле характерно отношение к здоровью. Рассуждая о своем здоровье, люди, как правило, говорят как собственники. И это четко прослеживается в словоупотреблении: мое

здоровье или моя болезнь, моя

операция или мое лечение, моя

диета или мои лекарства. Очевидно, что даже плохое здоровье человек рассматривает как свое имущество (подобно тому, как акционер принимает в расчет также и те акции, которые частично уже утратили свою номинальную стоимость).

Идеи и убеждения также зачисляются в разряд частной собственности, от которой при случае можно избавиться. Даже привычки воспринимаются как собственность (например, привычка каждое утро в одно и то же время есть один и тот же завтрак; малейшее отклонение от привычного ритуала будет воспринято как утрата, которая может поколебать уверенность собственника в незыблемости его бытия).

Такая картина универсальности принципа обладания может показаться многим читателям слишком негативной и односторонней. Я поясню свою позицию. Я сознательно хотел сразу показать наиболее распространенные сегодня тенденции к потребительству. А теперь я попытаюсь сделать эту картину более объемной.