Тут же щит, предупреждение: «На обочину не сходить! Опасно!»
А за этим — радио и телефонные голоса. О тревогах всего мира по поводу чернобыльской аварии. О шестидесяти тысячах ядерных боеголовках, в которых — сотни тысяч Чернобылей дожидаются своего часа. Заявления американских специалистов, доктора Роберта-Питера Гейла о масштабах и последствиях катастрофы в Чернобыле. Что думает по этому поводу МАГАТЭ.
И рабочие переговоры Чернобыля — Припяти с Москвой, Киевом…
…— Ветер поворачивает на юг. До этого несло на север и северо-запад. Дуло в сторону Белоруссии, Киев задело меньше. Но теперь угроза Киеву.
— Детей мы вывезли. В основном…
— Какая обстановка? Что предпринимает Комиссия?
— Усложняется обстановка. Есть опасность нового взрыва. Под реактором в бассейне может быть вода. А он постепенно оседает, реактор, может прожечь бетонную подушку.
26… — Температура?
— Снижаем.
— Сколько?
— 700.
— Ого! Молодцы! Даже на душе отлегло. Что, азот помог?
— Нет, азот не пошел. Выдувает; выносит его в сторону, там дыра.
Решили засыпать сверху. Доломитом, свинцом, песком. Чтобы забрать температуру у графита, горит меньше.
— Коллеги московские помогают?
— Да. Непрерывно прорабатывают варианты.
— Прогнозы ваши?
— Рано прогнозы делать.
…— У тебя большие звезды? Будут маленькие. Если к утру дело не будет сделано.
…— Что? Какие еще разрешения, согласования? Может, вам и стол из вашего кабинета доставить сюда? Писать будете, когда на пенсию пойдете.
…— Все 200 или даже 300.
— Чего? Миллирентген?
— Нет, рентген. Летим ближе?
— Да не надо. Всё хорошо видно, всё, всё хорошо! Мы довольны.
…— Скот будете забирать? Или самим вывозить?
— Какой скот? Вы куда звоните?
— Вы Правительственная комиссия? Вам и звоним.
— Вот как? Будем забирать всё у вас? Не забывайте нас, звоните и по поводу кошки, если у вас есть проблемы с кошкой.
27. В кузове накрытого брезентом грузовика, приспособленного под перевозку людей, и наши старики, родители Кости. Ани с ними нет. Деревенские люди, в основном пожилые и дети, переселяют Костину деревню, вывозят из зоны, ставшей тоже опасной. Кузов забит вещами, даже телевизор, самовар, большие цветастые узлы.
А в стороне от дороги работают огромные машины — скреперы, бульдозеры, делают дело, которое кажется бессмысленным. Срезают на огромной площади чернозем, грунт, его куда-то увозят на машинах. Всё сделалось опасным для жизни, сама земля, которая прежде жизнь воспроизводила.
Страшная и бессмысленная работа, делается она упрямо и как-то даже азартно.
А по другую сторону дороги, тут же, рядом — пашущий трактор. Всё, как было вчера. Беда такая, масштабы ее таковы, что охватить всю сразу одним взглядом, одним решением, одной идеей просто невозможно.
28. Аня и мальчишка, который спит, прислонившись к ней, — в вагоне мчащегося поезда. За окнами обычные, нормальные пейзажи. И пассажиры обычные — с жареной курицей, бутылками кефира, спокойные, благодушно разговорчивые — вполне дочернобыльские.
29… — Температура падает?
— К сожалению, опять растет.
— Сколько?
— Близко к двум тысячам.
— Сколько?!
— 1720 градусов.
— Да от чего? Это же скоро…
— Предел — 2500 градусов.
— И тогда что?..
— Расплавятся таблетки урана.
— И что? Новый выброс?
— Страшно и подумать. Первый был трехпроцентный. А если расплавятся таблетки — вынесет всё. Все сто процентов.
— То есть всю тысячу тонн урана.
— Нет, тысячу семьсот тонн.
— Города?.. Киев, Гомель, Минск?..
— Не только…
30. Вдвоем (Аня с сумками в руках) идут по городу. Видно, что это город большой, если не столичный, то областной. Одна замечается странность: мало, почти не видно детей. А на Аниного мальчика даже оглядываются, невольно как бы. И ему тоже малость не по себе: дети, как собаки, привыкли переглядываться, тянуться, «поводок натягивать» — завидев себе подобного. А тут — одни взрослые, не с кем переглянуться.
Поэтому он заглядывает в каждое стекло, себе подмигивает, показывает язык в витринных отражениях. Заметно, что устал, что очень устает, кажется, лег бы вот здесь под стеночку и уснул.
— Мама Аня, а у твоего брата детей много?
— Взрослые. Уже внуки есть.
— Ого!
— Одного даже, как и тебя, Женей зовут.
— А когда нас пустят назад в Брагин, я поведу и покажу им наш детский дом.
Поднимаются по лестнице, отдыхая на каждой площадке. Звонят. Из соседней квартиры выглянул мужчина в пижаме.
— Вы к Громовым?.. Сейчас жена вам объяснит, а то там телевизор…
И убежал. Выглянула жена:
— О, Анечка, заходите к нам. Ключ у нас.
Вся семья у телевизора, не до гостей им. Там — передача о Чернобыле. Аня чуть не задохнулась от волнения: показывают московскую больницу, пожарников чернобыльских в больничной одежде и возле них врачей. Диктор объясняет: прилетел американец, доктор Гейл. Камера следует за гостем, фиксирует его разговаривающего с больными, улыбающегося.
— А это Хаммер! — подсказывает один из парней. Двое их плотненько уселись в одном кресле. — Самолет медикаментов привез. Японских.
— Может, всё вернется у нас с Америкой. Как во время войны. Не было удачи, так беда поможет, — говорит хозяин квартиры.
Один из сыновей засмеялся: