Имя твоего ангела

Когда потянулся к бумаге, душу Халиля пронзило странное сомнение. Может, ее здесь не было? Если бы она лежала здесь, он бы ее заметил. Лежит ведь в самом центре. Но он постарался не поддаться этой мысли, а когда взял бумагу в руки, совсем успокоился. Он боялся, что могут быть плохие вести о Роберте. Записка была совсем не о сыне. Написана она была незнакомым почерком. Она была адресована совсем не Халилю. Желая убедиться в этом, он еще раз вслух прочитал ее.

Перед тем, как родиться, дитя спросило у Бога:

— Зачем я иду на эту землю? Что я должен делать там?

Бог ответил:

Это ничего не объясняющий, не значащий кусок бумаги. Возможно, его кто-то оставил, кто раньше был на острове. От бумаги, на которой было что-то написано, по надобности оторвали часть, а остальная мусором осталась лежать на столе. Халиль скомкал эту бумажку и глазами стал искать корзину для мусора. Не нашел. А пойти в туалет, чтобы только выбросить эту бумажку, поленился. И положил ее в карман. При случае выброшу. Возня с бумагой и телефоном на какое-то время отвлекли его, но стоило остановиться, как опять обратил внимание, что комната, дом, да и сам остров погружены в тишину. В мертвую тишину.

Уже рассвело. Почему никто до сих пор не просыпается? Ведь скоро должен прибыть и теплоход. Россия. Наверное, она так и останется страной, где люди не любят точность. Вон ведь спят, забыв обо всем на свете, как будто в гости к теще пришли. Сами жалуются, что живут бедно, плохие условия жизни. А того понять не могут, что две радости вместе не приходят: или длительный сон, или сытая жизнь. Выбирай, что нужно, и не жалуйся. Желая хотя бы вскипятить чай россиянам, он направился к двери. И вдруг, остановился и замер на месте. Он вспомнил! Потянулся к карману. Взял бумагу и еще раз прочитал. Написано было по-татарски. По-татарски!

Нет, этого не может быть!

Хотя…

Разве есть место, где бы не побывал татарин.

И хотя не было ничего противоречивого, чувствовалось что-то в этом странное. Но долго думать об этом он не смог. В одной из комнат послышался мужской голос. Халиль стоял, не веря своим ушам.

Мужчина кричал по-татарски.

* * *

Михаил, видящий сон понимал, что это только сон. Но он не мог проснуться и переживал все это, как наяву. Сон для него был явью.

Михаила из Ново-Михайловской церкви привезли в Москву, в самую большую правительственную комнату.

В комнате, напоминающую тюремную камеру, их было всего двое. Правитель за столом в центре смотрел какую-то древнюю книгу.

Михаил постоял некоторое время на пороге, потом кашлянул. Он знал, что был безгрешен. И всем своим видом хотел показать это Правителю. Чтобы не подумали, что боится или стесняется, потому что грешен. Но Повелитель, вроде даже не обратил на него внимания.

— Тебя за что привели сюда? — спросил он через некоторое время, не отводя взгляда от книги. — В чем твоя вина?

Михаил обрадовался. Значит, Повелитель почувствовал, что он безгрешен?

— Не знаю, — сказал Михаил, попытавшись улыбнуться. — Я хотел спросить у Вас.

Повелитель какое-то время молчал. Затем вышел из-за стола, подошел к Михаилу и посмотрел ему в глаза.

— Вас обвиняют в том, что вы еретик, — сказал он, как бы не желая верить в то, что говорит. — В том, что жили не так, как велит церковь.

— Вы хорошо знаете, что я не виновен, — сказал Михаил, стараясь оставаться спокойным. — Свою религию, религию христианства я никогда не придавал.

Повелитель отвел взгляд от Михаила и какое-то время смотрел на изображение двуглавого орла. Затем опять сел за стол. Одел корону, лежащую тут же в сторонке. «Царская корона! — подумал Михаил. — Может, страной стала управлять церковь?» — Вы свою религию назвали настоящей христианской религией, — сказал Повелитель. — Это потому что вы нашу религию считаете ложной. — Он лишь на мгновение посмотрел на Михаила и улыбнулся.

— Но я спрашиваю вас совершенно о другом. Вы не приняли никакой чужой веры, отличной от веры, проповедуемой московской церковью.

— Я верю в религию, в которую верит и московская церковь. И правдивой считаю ту веру, которую проповедуете вы.

— Возможно, в Москве есть несколько личностей, относящихся к вашей секте, и они называют себя московской церковью. Я в своих учениях, действительно, говорю о том, что у нас общее с вами.

Например, говорю, что есть Бог. Вы признаете правоту этих учений и отрицаете другие учения, которые тоже справедливы.

— Я христианин и верю во все, во что нужно верить.

Правитель, встав из-за стола, опять подошел к Михаилу. Стоял, некоторое время пристально смотря в его глаза, а потом улыбнулся.