Имя твоё — человек

— Это мы. Будьте осторожны, вражеский корабль под маскировкой, может находиться выше облаков.

— Принято. Бери курс две сотых к восходу, на побережье посадочные площадки. Мы прикроем.

— Принято, — Да-Рэй старалась отвечать спокойно, но её мраморные щёки посинели.

— Что значит — «мы прикроем»? — Аня, переводившая разговор для мужа, высказалась первой. — Выходит, тари знают о будущем нападении и готовятся к войне?

— Выходит, так… — вздохнула Да-Рэй.

— Не отвлекайтесь, — напомнил Нойгеш. — Ещё неизвестно, как местные ребята умеют «прикрывать» корабли от атак… Что за чертовщина!

Со стороны суши, скрытой в пелене дождя, выметнулся толстый ярко-белый луч. Там, где он пронзил облака, мгновенно проявилось чистое небо, а в воздухе разнёсся оглушительный громовой раскат.

— Это не чертовщина, а метеоритный патруль, — зябко поёжилась Да-Рэй. — Такой разряд разрушает камень размером …побольше нашей яхты. Если они попали по катэри…

— Перестань комплексовать, длинная, — хмуро усмехнулся Нойгеш. — Это война, а на войне убивают.

— Тебе лучше знать, — огрызнулась тари. — Мы изжили свои агрессивные инстинкты.

— Да ну! — хмыкнула Аня. — Помнится, когда на нас наехала гопота, ты собиралась зашибить их скамейкой.

— Я не хотела их убивать!

— Ну, да, конечно, ты думала прочитать им проповедь о мире во всём мире. Согласна, добрым словом и скамейкой можно достичь большего, чем просто добрым словом.

— Ань-Я, перестань… — простонала Да-Рэй. — Зачем ты напоминаешь мне о таком …таком позоре?

— Прекратить! — рявкнул Нойгеш. — Сядем — тогда выясняйте отношения хоть до конца времён! Следить за горизонтом! Доложить о состоянии корабля!

— Горизонт чист, — вздохнула Аня, мысленно обозвав мужа злобным тираном. — Повреждений нет, защитное поле почти сдохло.

— Нам дают посадку на площадке станции противометеоритной защиты, — совсем убитым голосом проговорила тари.

— Давно бы так, — процедил «злобный тиран». — Идём на посадку.

Яхта в ореоле сполохов «умирающего» защитного поля и молний неслась сквозь грозу…

9

— Уважаемый Сайто, только что передали — похищенная офицером Рили яхта замечена на орбите Тарины. Их атаковал катэрийский корабль-разведчик, но они ушли в атмосферу. Катэрийский корабль был уничтожен выстрелом с поверхности планеты.

— А он не промах, этот парень, — министр обороны отключил поляризационную шторку с одной из секций окна, и кабинет залили багровые отсветы заката. — Ночью ураган будет… Как ты думаешь, Малиго, почему офицер Рили решился на преступление — похищение роскошной яхты — когда в его распоряжении был неплохой корабль? Помнишь, тот самый, который мы обменяли у инопланетянок на катэрийского разведчика?

— У него были все основания опасаться за свою жизнь, — ответил офицер-порученец.

— Насколько мне известно, шайка, которой он перебежал дорожку, была не из крупных. Более того — по моим сведениям, эту шайку сейчас активно поглощает банда покрупнее, позубастее… Кто же покопался в двигателях того кораблика, а?

— Прикажешь начать расследование, уважаемый Сайто?

— Прикажу. Начинай. Доклады по обстановке на Тарине предоставлять немедленно, в любое время суток. Приказ по флоту — готовность второй степени.

— Слушаюсь, уважаемый Сайто…

«Как эта терранская девчонка говорила? Не стоит складывать всё в одну корзину, кажется, — подумал министр. — Уважаемая Тирги-сен недооценила меня. Очень сильно недооценила… Итак, дело осталось за малым. Победят тари — хорошо. Победят катэри — тоже неплохо. В любом случае мы появимся на орбите Тарины лишь тогда, когда это будет выгодно нам».

10

Враждебный корабль в одно мгновение превратился в сплавленный ком металла и …из чего ещё катэри строят свои суда?

Кир-Над, начальник станции метеоритного патруля, ни секунды не колебался, когда отдавал команду. Ни для одного тари не было секретом, что раса катэри готовит вторжение на Тарину. К тому же, он спасал экипаж совершенно безоружного корабля, подвергавшегося обстрелу. Но ему ведь с раннего детства известно, что пресечение любой жизни — тягчайшее преступление против мироздания. Что же он всё-таки совершил? Впервые в жизни ему был по-настоящему страшно.