Имя ветра

На следующий день один из Джеймисоновых посыльных разбудил меня от крепкого сна в моей просторной кровати в «Лошади и четверке». Он уведомил меня, что мне следует быть «на рогах» за четверть часа до полудня. Меня обвинили в поведении, не подобающем члену арканума. Амброз наконец прослышал о моей песенке.

Следующие несколько часов у меня слегка подводило живот. Именно то, чего я надеялся избежать: возможность для Амброза и Хемме свести со мной счеты. Более того, теперь Лоррен наверняка будет обо мне еще худшего мнения, независимо от того, чем завершится разбирательство.

В Дом магистров я пришел заранее и с облегчением обнаружил, что атмосфера тут куда менее напряженная, чем в тот раз, когда я побывал «на рогах» за наведение порчи на Хемме. Арвил и Элкса Дал мне улыбнулись. Килвин кивнул. Я убедился, что среди магистров у меня имеются и друзья, в противовес врагам, которых я нажил.

– Ну хорошо! – отрывисто сказал ректор. – У нас десять минут до начала экзаменов. Выбиваться из графика мне не хочется, так что приступим прямо сейчас.

Он окинул взглядом прочих магистров, все кивнули.

– Ре-лар Амброз, изложите свое дело! Постарайтесь уложиться в одну минуту.

– Я предоставил вам текст песни! – с жаром заявил Амброз. – Это клевета! Она порочит мое доброе имя. Подобное поведение постыдно для члена арканума! – Он сглотнул, стиснул зубы. – У меня все.

Ректор обернулся ко мне:

– Вы можете что-нибудь сказать в свою защиту?

– Это полная безвкусица, господин ректор, но я не рассчитывал, что она так разойдется. На самом деле я ее и спел-то всего один раз…

– Что ж, справедливо.

Ректор опустил взгляд на листок бумаги, что был у него в руках:

– Ре-лар Амброз, вы баран?

Амброз вытянулся и напрягся.

– Нет, сэр, – ответил он.

– А склонны ли вы, – и он зачитал с листа: – «кончать, не успевши начать»?

Кое-кому из магистров стоило немалого труда сдержать улыбку. Элодин улыбнулся, не скрываясь.

Амброз покраснел:

– Нет, сэр!

– Тогда, увы, не вижу, в чем проблема, – коротко сказал ректор и выпустил бумагу, позволив ей упасть на стол. – Предлагаю заменить обвинение в неподобающем поведении на «недостойное озорство».

– Поддерживаю! – сказал Килвин.

– Все «за»?

Все подняли руки, кроме Хемме и Брандера.

– Предложение принято. Наказание назначается в форме официального письменного извинения в адрес…

– Бога ради, Артур! – перебил Хемме. – Пусть извинится хотя бы публично!

Ректор зыркнул на Хемме, потом пожал плечами:

– Официального письменного извинения, которое должно быть принесено публично до начала осенней четверти. Все «за»?

Руки подняли все.

– Предложение принято.

Ректор облокотился на стол и подался вперед, глядя на Амброза:

– Ре-лар Амброз, в будущем прошу вас воздержаться от того, чтобы отнимать у нас время пустопорожними обвинениями.

Я буквально осязал исходящую от Амброза ярость. Это было все равно что стоять рядом с костром.

– Хорошо, сэр.

Но прежде чем я успел исполниться самодовольства, ректор обернулся ко мне:

– А вы, э-лир Квоут, будьте любезны в будущем вести себя достойнее!

Его суровая отповедь была слегка подпорчена тем, что сидящий рядом с ним Элодин жизнерадостно мурлыкал мотивчик «Барана».

Я потупился, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.

– Хорошо, сэр.

– Можете идти.

Амброз развернулся на каблуках и вихрем рванулся к дверям, но прежде, чем он успел переступить порог, Элодин в голос запел:

Вот породистый баран, видно по походке!Покатайтесь-ка на нем, парни и молодки!

Мысль о том, чтобы приносить публичные извинения, изрядно меня бесила. Но, как говорится, лучшая месть – быть счастливым. Так что я решил не обращать внимания на Амброза и вовсю наслаждаться своим новым роскошным житьем в «Лошади и четверке».

Однако мстить мне удалось всего два дня. На третий день в «Лошади и четверке» появился новый владелец. Низенький и жизнерадостный Кэверин сменился высоким и тощим дядькой, который сообщил мне, что в моих услугах более не нуждаются. Мне было велено освободить номер до наступления темноты.

Неприятно, конечно, но я знал на этом берегу как минимум четыре-пять трактиров ничуть не хуже «Лошади и четверки», которые с радостью приняли бы на службу музыканта с «талантовыми дудочками».

Однако хозяин «Остролиста» отказался со мной разговаривать. «Белый олень» и «Королевская корона» были вполне довольны своими нынешними музыкантами. В «Золотом пони» я проторчал целый час, пока не сообразил, что меня вежливо игнорируют. К тому времени как меня выставили из «Царственного дуба», я уже кипел.

Это все Амброз! Я понятия не имел, как он это сделал, но знал, что это он. Может, денег дал, а может, пустил слух, что трактир, который возьмет на службу некоего рыжего музыканта, лишится изрядного количества богатых и знатных клиентов…