Имя ветра

– Понимаешь, женщины – они как огонь, как пламя. Есть женщины – как свечки, яркие и дружелюбные. Есть как искры, как угольки, как светлячки, за которыми гоняешься летней ночью. Есть женщины – как походный костер: свет и тепло на одну ночь, готовые к тому, чтобы расстаться поутру. Есть женщины – как домашний очаг: вроде и посмотреть не на что, но в глубине у них теплый ровный жар, который будет греть тебя долго-долго.

А Дианне… Дианне – она как сноп искр, брызжущих от стального лезвия, которое Господь поднес к точилу. Не хочешь, а смотришь, не хочешь, а жаждешь ее. Можно даже поднести руку и дотронуться. Но удержать ты ее не удержишь. Она разобьет тебе сердце…

Вечер был слишком свеж в моей памяти, чтобы я мог принять предупреждение Деоха всерьез. Я улыбнулся.

– Деох, пусть сердцу моему порой и тяжело, оно куда прочнее, чем стекло. И, нанеся удар, она узрит: оно как медь, железо и гранит, как золото и адамант, что слиты воедино. Не думай, будто я бесславно сгину, как вспугнутый олень, что замер средь лесов, заслыша грозный зов охотничьих рогов. Пускай она сама остережется: ударь она хоть раз – и сердце отзовется, как колокол, и так призывно прозвенит, что вмиг она ко мне на крыльях прилетит!

Мои слова застигли Деоха врасплох, и он удивленно рассмеялся.

– Господи, как же ты отважен! – он покачал головой. – И как же ты молод. Хотел бы я быть таким же отважным и юным, как ты.

Он повернулся, чтобы уйти в «Эолиан», по-прежнему улыбаясь.

– Ну, спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

Деох хотел бы быть похожим на меня? Вот это здорово, ничего подобного мне еще не говорили!

Однако же еще лучше было то, что дни бесплодных поисков Денны подошли к концу. Завтра в полдень в «Эолиане» – «поедим, поболтаем, погуляем», как она выразилась. Эта мысль переполняла меня головокружительным восторгом.

Как же я был молод! Как же глуп. Как же мудр.

Глава 66

Взрывчатое вещество

На следующее утро я проснулся рано, весь на взводе от мыслей о том, что буду обедать с Денной. Понимая, что пытаться снова заснуть бесполезно, я отправился в фактную. После того как я вчера сорил деньгами, у меня в кармане оставалось ровно три пенни, и я спешил воспользоваться своим новообретенным статусом.

Обычно я работал в фактной вечерами. По утрам она выглядела совершенно иначе. Там было всего человек пятнадцать-двадцать, работающих над своими личными проектами. По вечерам народу, как правило, бывало вдвое больше. Килвин, как всегда, сидел у себя в кабинете, но атмосфера была более спокойная: деловитая, но не суматошная.

Я даже заметил в углу мастерской Фелу: она неторопливо обтесывала кусок обсидиана размером с большой каравай. Неудивительно, что раньше я ее тут не встречал, раз она имеет обыкновение приходить в мастерскую в такую рань.

Невзирая на предупреждение Манета, я решил для начала все-таки взяться за партию излучателей для голубых ламп. Работа опасная, она требовала использования костной смолы, зато этот товар быстро разойдется, а процесс изготовления потребует всего-то четыре-пять часов кропотливого труда. Мало того что я управлюсь вовремя, чтобы успеть пообедать с Денной в «Эолиане», я, может, еще и сумею вытрясти из Килвина небольшой аванс, чтобы иметь в кошельке хоть немного денег, когда пойду с ней встречаться.

Я собрал нужные инструменты и устроился под одним из вытяжных шкафов у восточной стены. Место я выбрал рядом со смывателем: одним из пятисотгаллоновых баков из стекла удвоенной прочности, что стояли по всей мастерской. Если прольешь на себя что-нибудь опасное, работая под вытяжкой, просто поворачиваешь кран и смываешь это струей холодной воды.

Разумеется, если быть осторожным, смыватель мне не потребуется. Но все равно, хорошо, когда такая вещь есть под рукой, просто на всякий случай.

Настроив вытяжку, я подошел к столу, на котором стояла костная смола. Я, конечно, знал, что эта штука ничем не опаснее камнерезки или колеса спекателя, все равно блестящий металлический бак меня почему-то тревожил.

А сегодня он выглядел как-то не так. Я указал на это одному из артефакторов поопытнее, который как раз проходил мимо. У Джаксима был изможденный вид, свойственный любому артефактору, занятому каким-то крупным проектом: как будто он не хочет ложиться спать, пока не закончит.

– А что, он так и должен быть весь в инее? – спросил я, указывая на бак со смолой. По краям бака топорщились пучки нежных ледяных иголочек, похожие на миниатюрные кустики. И от металла ощутимо несло холодом.

Джаксим уставился на бак и пожал плечами.

– Лучше переохладить, чем недоохладить! – невесело хмыкнул он. – А то раз-раз, и бабах!

Мне ничего не оставалось, как согласиться. Наверное, это все оттого, что по утрам в мастерской прохладнее обычного. Все печи для обжига пока не горели, и большая часть горнов тоже стояла пустой и холодной.