Имя ветра

Я сложил руки на груди, безуспешно пытаясь спрятать свою голую, окровавленную грудь. И только тут заметил, что кровь у меня на руках засохла. Сколько ж времени я просидел тут неподвижно, наблюдая за ветром?

– Магистр Элодин! – начал было я и остановился. Я понятия не имел, что можно сказать в такой ситуации.

– Да брось, тут все свои. Можешь звать меня просто по имени: Магистр.

Он лениво ухмыльнулся и снова устремил взгляд во двор.

Он что, не замечает, в каком я состоянии? Или просто делает вид, из вежливости? А может, он… Я покачал головой. С ним гадать бесполезно. Уж кому, как не мне, знать, что Элодин абсолютно чокнутый.

– Давным-давно, – непринужденно сообщил Элодин, не отводя глаз от двора внизу, – когда люди говорили по-другому, это называлось Квоян Хаель. Позднее его назвали «Вопрошальным залом», и студенты забавлялись тем, что писали вопросы на клочках бумаги и пускали их носиться по ветру. Говорили, будто ответ можно угадать в зависимости от того, в какую сторону улетит бумажка.

Он указал на проходы между серыми зданиями, ведущими прочь со двора:

– Да. Нет. Может быть. В другом месте. Скоро.

Он пожал плечами.

– Но это все было ошибочное мнение. Неверный перевод. Все думали, будто «квоян» – это древняя основа слова «кветентан» – «вопрос». А это не так. «Квоян» значит «ветер». На самом деле это место называется «Дом Ветра».

Я немного выждал, на случай, если он собирается сказать что-нибудь еще. Видя, что он больше ничего не скажет, я медленно поднялся на ноги.

– Это очень интересно, магистр… – я замялся, не будучи уверен, серьезно он говорил или шутил. – Но мне бы надо идти.

Элодин кивнул с отсутствующим видом и махнул мне рукой, то ли прощаясь, то ли дозволяя откланяться. А его глаза по-прежнему не отрываясь смотрели во двор, следя за ветром, вечно изменчивым.

Вернувшись домой, к Анкеру, я долго сидел на кровати в темноте, пытаясь решить, что делать. Мысли путались. Я устал, был ранен и еще не до конца протрезвел. Возбуждение, которое до сих пор заставляло меня держаться, мало-помалу схлынуло, а бок горел и чесался.

Я глубоко вздохнул и постарался сосредоточиться. До сих пор я действовал чисто инстинктивно, но теперь мне требовалось обдумать все как следует.

Могу ли я обратиться за помощью к магистрам? На миг надежда вспыхнула у меня в груди, но тут же угасла. Нет. У меня же нет доказательств, что за это в ответе Амброз. Более того, если я расскажу им все как было, мне придется сознаться, что я использовал симпатию, чтобы ослепить и обжечь напавших на меня. Самооборона самообороной, а то, что я сделал, это однозначно наведение порчи. Студентов исключали и за меньшее только ради того, чтобы не испортить репутацию университета.

Нет. Нельзя рисковать, чтобы меня за это исключили. А если пойти в медику, возникнет слишком много вопросов. Если я пойду туда, чтобы наложить швы, тотчас пойдут слухи, что я ранен. А значит, Амброз узнает, как близок он был к успеху. Нет уж, лучше создать впечатление, будто я ушел целым и невредимым.

Я понятия не имел, давно ли Амброзовы наемные убийцы меня преследуют. Один из них сказал: «Мы его уже дважды упускали». Значит, они могут знать, что я живу тут, у Анкера. Возможно, тут для меня небезопасно…

Я запер окно и задернул занавеску, прежде чем включить свою ручную лампу. В свете лампы стала видна забытая записка, которую я нашел в окне. Я развернул ее и прочел:

«Квоут!

Забираться сюда действительно так же интересно, как это выглядело в твоем исполнении. Однако отворить твое окно оказалось не так-то просто. Тебя не было дома. Надеюсь, ты не обидишься, что я одолжила бумаги и чернил, чтобы написать эту записку? Поскольку ты не играешь в общем зале и не почиваешь у себя в кровати, циничный человек мог бы и поинтересоваться, что ты делаешь так поздно и не затеваешь ли ты чего-то дурного. Увы, я вынуждена буду вернуться домой одна, не воспользовавшись твоим сопровождением и не имев удовольствия побыть в твоем обществе.

Мне не удалось с тобой встретиться в «Эолиане» в прошлое поверженье, однако, хотя я и была лишена твоего общества, мне повезло познакомиться с одним весьма любопытным человеком. Совершенно уникальная личность, и мне не терпится рассказать тебе о нем то немногое, что я могу рассказать. Когда встретимся снова.

Я сейчас снимаю номер в «Лебеде и кочке» (или «бочке»?), в Имре. Пожалуйста, навести меня до 23 числа этого месяца, чтобы мы все-таки пообедали вместе. Лучше поздно, чем никогда. После этого я уеду по делам.

Твой друг и ученица в ремесле форточника

Денна

Постскр. Можешь не беспокоиться, я не обратила внимания на то, какое у тебя ужасное постельное белье, и не изменила из-за этого своего мнения о тебе».

Сегодня было двадцать восьмое. Даты на письме не стояло, но, по всей вероятности, оно проторчало в окне минимум полтора оборота. Наверное, она оставила его всего через несколько дней после пожара в фактной.