Имидж напрокат

– Мы много лет жили на одной лестничной клетке. Раиса работала портнихой в закрытом для простой публики ателье, где шили обновки чиновным и знаменитым. В мастерскую поставляли заграничные ткани, фурнитуру. У Раечки золотые руки, она из копеечного ситца такие летние рубашки мне мастерила, что все девочки в институте ахали и говорили: «Валера, у тебя, наверное, родители дипломаты, вон ты как одет!» А я держал фасон, не рассказывал, что мне просто с соседкой повезло. Потом Рая стала заведовать ателье, в перестройку она его выкупила. Но скоро поняла: на рынок одежды хлынул поток дешевых китайских тряпок, конкурировать с массовым пошивом невозможно. Пусть шмотье из барахла, сшито вкривь и вкось, зато копеечное и один в один повторяет работы дизайнеров с мировыми именами. Рая умная дама, поэтому начала работать для пышек, чей размер пятьдесят восемь и больше. Сейчас у нее от клиентов отбоя нет. Сын Галкиной избалован, капризен, обидчив, как человек Павел мне не очень нравится, но как закройщик он – гений. А его жена Валентина прекрасная портниха и мастер пиара. У Галкиных успешное дело, они процветают. Я считал Раису кем-то вроде своей тети. Моя мать служила врачом, брала побольше ночных дежурств, чтобы меня на ноги поставить, вот Раечка и забирала меня из садика, к себе приводила. Покормит соседка «подкидыша», сядет у телевизора с вязанием, а мне лоскут ткани даст и кучу пуговиц. Последние следовало разными способами к тряпице пришить.

– А что, есть разные способы пришивания пуговиц? – изумился Костин.

Милов засмеялся:

– Конечно. Крест-накрест, квадратиком, на ножке, в обмотке. Да и сами пуговицы разные: две дырочки, четыре, шесть. Я до сих пор мастер по притачиванию пуговиц.

– Простите, Валерий Борисович, неужели вам никто не докладывает о том, что происходит в клинике? – спросила я. – О смерти больной, которая под вашим личным покровительством лечится, вы ничего не знаете.

– Только сегодня утром прилетел из Китая, – ответил хозяин медцентра. И пояснил: – Ищу хорошего гомеопата и остеопата. Отсутствовал четыре дня, всеми делами ведала Элеонора Глебовна. Я как раз шел к ней, но увидел вас и задержался. Нора мне не звонила, значит, все в порядке.

Милов вынул из кармана трубку.

– Вот, смотрите, ни одного вызова.

Я показала пальцем на пустой экран:

– Нет сети.

– Хм, и правда, – пробормотал Валерий Борисович.

– Вы, наверное, в самолете отключали мобильный и забыли включить, – предположила я.

– Ах я растяпа! – воскликнул Милов.

– Долго лететь из Пекина? – поинтересовался Володя.

– Чуть больше восьми часов, – ответил Милов. – Но мне еще добираться до него целый день, с семи утра до позднего вечера, пришлось. Я был в отдаленной провинции и сначала ехал на машине, потом летел на вертолете, пересел на местный самолет до Пекина. И уж затем был международный рейс в Москву, прибыл домой, как уже говорил, утром.

Лишь сейчас подключенный к сети сотовый Милова стал издавать характерное позвякивание – пошел поток эсэмэсок. Лицо Валерия Борисовича изменилось.

– Черт побери, Галкина действительно вчера умерла, – пробормотал он. – Рая и суицид? Это невозможно!

– Только что я сказал вам: «Больную довели до самоубийства», – напомнил Костин.

Милов ткнул пальцем в экран.

– Я вас не так понял, подумал, что была попытка, но все в порядке, Рая жива. Но, к сожалению… Галкина человек эмоциональный, на работе решает все проблемы, там ее из седла не выбить. А дома все иначе. Сколько раз я наблюдал неприятные сцены. Ну, например, зашла она на кухню, а там в мойке чашки грязные. На мой взгляд, это ерунда, Раиса же мигом начинает возмущаться, зовет Валентину, отчитывает ее, невестка пытается оправдаться… Из-за сущего пустяка получается вселенский скандал с рыданиями, криками: «Сын и невестка мать терпеть не могут, пойду отравлюсь, не хочу так жить!» Пару раз Раиса хватала со стола нож, чиркала им по запястью, текла кровь. Женщина – самозаводящаяся система. Понятное дело, вены она никогда не перерезала, просто кожу травмировала и мелкие сосуды. Услышав ваши слова, Владимир, я подумал, что произошел очередной скандал, Рая жива, ее успокоили, сделали укол…

– Да нет, все плохо, – пробормотал Володя, – на сей раз Галкина умерла.

Милов отложил телефон.

– Ни Паша, ни Валя не отвечают. Очень печальная новость. Мне, конечно, доложат в подробностях о произошедшем, но вы, наверное, уже полностью в курсе дела. Расскажите, пожалуйста, что знаете. Чем больше информации получу, тем лучше.

Я, не упоминая имен Нины и Ксении, сообщила все, что знала о самоубийстве Галкиной, и завершила рассказ словами:

– Пусть Павел и Валентина простят, что я вскрыла письмо покойной и прочитала его. У меня нет сомнений: Раиса добровольно приняла снотворное коракор. Она не хотела стать обузой сыну.

Милов потер ладонями лицо.