Император двух Империй

Обращение императора Всероссийского к святому русскому воинству.

14 (27) августа 1917 года

Братья и сестры!

Мои боевые товарищи!

Великие победы вновь явили миру славу русского оружия. Наш теперь Царьград, взяты Проливы, сбылась вековечная мечта о крестах над Святой Софией. Один наш старинный враг разгромлен. Войска другого отступают на всех фронтах, и близок тот день, когда и Австро-Венгрия будет молить о пощаде.

Но остался главный наш враг, мечтающий покорить Россию и народ русский. Собрав воедино все оставшиеся силы, Германия двинула против нас флот и десант, имея целью высадку в тылу наших войск и прорыв в самое сердце России.

Как приходили на Русь немецкие рыцари-крестоносцы, так и сейчас идут они на нас.

Как разгромил и утопил их князь Александр Невский, так разгромим и утопим мы, верные и достойные наследники славы наших предков.

Настал час решающей битвы.

В этот час я поведу вас в этот бой.

Я верю в вас и горжусь честью командовать славным воинством.

Русские знамена Богородицы будут победно реять над полем боя.

Честь в служении на благо Отчизны!

Михаил,император Всероссийский, генерал-лейтенант Русской Императорской армии

Балтийское море. Где-то западнее острова Эзель.

Линейный крейсер «Мольтке».

27 августа 1917 года

Бледная заря возвестила о приближении рассвета. Последняя миля минных заграждений наконец-то была протралена, и вот далеко впереди основного строя первые эсминцы начали выходить на открытую воду, принимая на себя охрану устья фарватера, прикрывая от русских подводных лодок выход основных сил, идущих на огни бакенов, поставленных двумя передовыми немецкими подлодками.

Внезапно в предрассветной тишине что-то глухо хлопнуло.

– Что там?

Дежурный офицер козырнул и бросился выяснять. Командующий XXIII резервным корпусом генерал от инфантерии Гуго фон Катен обернулся к Шмидту.

– Все ж таки наткнулись на мину?

Вице-адмирал хмуро кивнул:

– Похоже на то. Только боюсь, что все еще хуже. Слишком уж нам везло всю эту ночь.

Генерал удивленно воззрился на старого моряка.

– Хуже?

– Да, Гуго. Подозреваю, что это не наша мина. Впрочем, давай дождемся доклада и не станем загадывать раньше времени.

– Герр вице-адмирал! Срочная депеша с дирижабля L30!

Шмидт резко обернулся к подбежавшему вестовому и выхватил из его рук пакет. Пробежав взглядом текст, он тут же разразился распоряжениями:

– Орудиям главного, среднего калибра быть готовыми к открытию огня осколочными снарядами по удаленной воздушной цели! Орудийным расчетам противоаэропланных орудий полная боеготовность! Подготовить гидропланы к спуску на воду!

Возникла естественная суета исполнения приказа. Когда все вновь вернулось на круги своя, генерал фон Катен все же спросил:

– Что-то серьезное?

Вице-адмирал неопределенно пожал плечами.

– Трудно сказать. Обнаружены два русских дирижабля. Над Эзелем и над северной частью акватории. Мы их видим, но они слишком далеко для зенитных орудий.

– Они нас видят?

– Думаю, что еще нет. Но через несколько минут увидят. И будь там один дирижабль, я бы даже не обеспокоился – обычный наблюдатель, ничего чрезвычайного. Но два? Вряд ли они тут в таком составе висят каждое утро.

– Герр вице-адмирал!

Шмидт обернулся к вестовому.

– Докладывайте!

– Герр вице-адмирал! На мине подорвался и тонет эсминец S-64! Идет спасательная операция, но это затрудняет проход остальной колонны.

Шмидт хмуро отпустил вестового и обернулся к генералу.

– Боюсь, Гуго, с секретностью в высоких штабах что-то не так. Подозреваю, что русские нас ждали. И дирижабли, и мины…

И тут из-за горизонта показалось солнце, осветив первыми лучами водную гладь и длинную кильватерную колонну.

Командующий лишь глухо крякнул.

– Вот тебе, Гуго, и доброе утро.

– Герр вице-адмирал! Срочное донесение с дирижабля LZ 120! Обнаружена русская эскадра!