Император-гоблин

Чем больше у нас будет Свидетелей Мертвых, целиком посвятивших себя своему делу, тем реже и нам, и судьям придется полагаться на местных прелатов.

– Понятно, – ответил Майя. – Нам кажется, что это весьма похвально. Если это действительно то, о чем вы просите, мер Келехар, мы с радостью удовлетворим вашу просьбу. Но знайте, что мы с не меньшей радостью оказали бы вам и более серьезную услугу.

Келехар улыбнулся.

– Благодарим вас, ваша светлость, но это действительно наше искренне желание. Нам больше ничего не нужно.

В его глазах был свет, которого Майя не видел прежде. Возможно, это означало, что Тара Келехар, наконец, обрел душевный покой.

– Тогда мы освобождаем вас от всех обязательств, – решительно сказал Майя. – И желаем вам успехов.

Келехар снова кивнул и ответил:

– Если вам потребуется наша помощь, позовите нас. Конечно, мы надеемся, что вам больше никогда не понадобятся услуги Свидетеля Мертвых. И в то же время мы надеемся… что вы обратитесь к нам, если вам понадобится друг.

– Спасибо, – сказал Майя. – Мы… мы это запомним.

Келехар удалился, но архиепископ остался. Майя обеспокоенно взглянул на него:

– Вы что-то хотели, архиепископ?

– Ваша светлость. Размышляя о положении Тары, мы решили, что он прав, считая себя неподходящей кандидатурой на место капеллана. Но это не значит, что капеллан вам не нужен.

– Капеллан? Вы считаете, нам следует…

– Мы ни в чем вас не упрекаем, – сказал архиепископ. – Это не обязательно. Ваш покойный отец решил обойтись без личного священника, и мы уверяем вас – это ничуть не сказалось на нашей преданности императору. Но вы не похожи на своего отца.

– Нет, – подтвердил Майя. – Не похожи.

– И еще нам известно, что Ченело Джасан была глубоко религиозной женщиной, – продолжил архиепископ.

– Откуда вы об этом знаете?

– Мы уже служили при Унтэйлейанском Дворе в то время, когда она приехала сюда, – объяснил священник. – Мы были каноником в храме Унтэйленейзе’мейре – это обязательно для тех, кому предстоит занять высокое положение в церковной иерархии. Мы часто видели ее в храме и однажды разговаривали с ней.

– Вот как? – пробормотал Майя, стараясь скрыть охватившее его волнение.

– Она спросила, не мешает ли она нам, не отвлекает ли от выполнения обрядов. Мы сказали ей, что храм предназначен для того, чтобы верующие могли возносить здесь молитвы, пусть даже императоры Этувераза склонны считать храм всего лишь усыпальницей. Она поблагодарила нас и спросила, можно ли зажечь свечи. Она немного рассказала нам о том, какое место свечи занимают в бариджанских обрядах; мы поняли, что это очень важно для нее. Мы нашли место, где она могла зажечь свечу так, чтобы запах воска не привлекал внимание, и…

– Где? – перебил его Майя. Попытка сохранять спокойствие провалилась. – Вы покажете нам?

– Разумеется, ваша светлость, – ответил архиепископ. Было видно, что просьба сильно удивила его.

Маленькая процессия, состоявшая из Майи, архиепископа, Бешелара и Калы, отправилась в Унтэйленейзе’мейре. По пути священник нерешительно обратился к Майе:

– Мы хотели бы поблагодарить вас, ваша светлость, за то, что вы не сочли нас сообщником нашего кузена Эшевиса.

– Мы уверены, что вы не знали о заговоре, – сказал Майя.

– До вас многие императоры, раскрыв заговор, арестовывали и судили всех родных изменника.

– В том числе наш дед. Но мы надеемся, что отец одобрил бы наше решение.

Архиепископ задумчиво взглянул на него, но ответил лишь:

– В любом случае, благодарим вас, ваша светлость. Ваше доверие для нас очень важно, и вовсе не потому, что вы сохранили нам жизнь.

– Мы рады это слышать, – неловко кивнул Майя. – То есть, спасибо.

Архиепископ улыбнулся ему, словно освобождая от необходимости отвечать, и прошел вперед, чтобы открыть двери Унтэйленейзе’мейре. Два каноника встревожились, увидев на пороге архиепископа с императором, и когда архиепископ жестом позволил им уйти, благодарно откланялись и исчезли. Тетимар провел Майю мимо внешнего круга могил к одной из часовен – и Майя только сейчас заметил, что в храме их не пять, а шесть.

– Это часовня Всех Богов, – объяснил архиепископ. – Мич’отасмейре. Ею редко пользуются, поскольку даже для праздника в честь одного из богов часовня слишком тесна. А верующие, которые приходят помолиться в одиночестве, чаще всего молятся Осрейан или Кстейо. Однажды, в начале нашего служения при Унтэйлейанском Дворе, сюда приходила служительница Акхаларны – пожилая женщина с ритуальными шрамами. Она совершала паломничество из своего родного города Вально, где Акхаларна сошел на землю, и остановилась, чтобы сделать ритуальное подношение богам. Но кроме этого… – Священник пожал плечами. – Ченело Джасан очень беспокоилась, что помешает кому-нибудь, и мы убедили ее в обратном. Мы больше не встречались с нею, но позднее, когда она уже была сослана в Исваро’э, мы пришли, чтобы навести порядок в часовне. Оказалось, что она расставила свечи на всех подоконниках. Должно быть, это выглядело очень красиво.