Император. Книга четвертая. Александр

К полуночи Софья утомилась. Попросила прощения и убежала сменить платье. Меня кто-то схватил под локоть. Я обернулся и увидел Константина. Он был взволнован, даже мне показалось – перепуган.

– Добров, мне нужно с вами переговорить, – серьёзно сказал он и потащил меня в коридор. Найдя место потемнее, он перевёл дух.

– Вы давно ко мне не заходите, – с упрёком сказал Великий князь. – Так не поступают боевые товарищи.

– Простите, Ваше высочество, но меня назначили в Кронштадт.

– Ах, знаю, знаю, – махнул он рукой. – Но речь не о том. Я не прост так вас отвлёк. Мне не с кем посоветоваться.

– Я готов вас выслушать. Помогу, если это в моих силах.

– Тут дело такое странное, – начал он таинственно. – Вчера мы с Александром засиделись за шахматами. Время за полночь. И вдруг ему докладывают, что фон Пален просит аудиенции. Дело срочное. Я, конечно, вышел через другую дверь. Но, любопытство так и разобрало. Думаю, ну что за тайны у Александра от меня?

Он замолк и принялся испугано озираться по сторонам.

– Так что же? – нетерпеливо спросил я.

– Ужас! – прошипел он. – Заговор! Фон Пален просил, нет, он требовал, чтобы Александр взошёл на престол.

– Но каким образом?

– Он все разложил по полочкам: манифест об отречении, восстание гвардейских полков, ссылка отца в Гатчину… Самое страшное с его слов: почт все высшие офицеры участвуют в заговоре.

– Возможно, фон Пален пытался запугать вашего брата.

– Не думаю. Так не запугивают. А еще он сказал, что в Петропавловской крепости для Александра и меня император приказал подготовить камеры. Отец при малейшем подозрении посадит нас в казематы. Он это может сделать. В душе у него ничто не дрогнет.

– Но что ответил Александр?

– Брат долго спорил, но все же дал согласие с условием, что свергнутый император не пострадает. Он не желает восходить на трон, перешагнув через труп отца.

– После вы говорили об этом с Александром?

– Нет. Я боюсь. И он со мной об этом ни словом не обмолвился. А вдруг меня вместе с отцом упекут в Гатчину?

– Вы-то чем опасны для заговорщиков?

– Не знаю, – растеряно пожал плечами Константин. – Но, посудите сами, если заговор состоится, и Александр взойдёт на трон, я буду опасен, как следующий претендент. А если заговор раскроется, то отец не поверит, что я не причастен. И в одном, и в другом случае боюсь пострадать.

– Погодите, Константин Павлович. Возможно, все не так уж и страшно, – пытался я его успокоить. Но он меня не слышал.

– Хотел бы вас попросить об одной услуге.

– Всегда рад помочь.

– Если вдруг заварится эта каша, поможете мне бежать?

– Помогу, – заверил я Великого князя. – Но куда?

– Куда угодно! Да хоть к сестре Елене в Шверин.

* * *

После бала император велел подать сани, и весь двор направился в Павловск, где нас ожидал роскошный обед и продолжение праздника. Меня пригласил в свои сани Великий князь Константин. Он расположился на заднем сиденье с супругой, юной Анной. Я сел напротив, и ко мне тут же припорхнула Софья. Слуги нас укрыли медвежьими шкурами. Вся процессия под звон бубенчиков двинулась по сонному Петербургу. Было весело, хотя в душе ещё дремала тревога о несостоявшемся заговоре. Но я старался сейчас не думать об этом. Прижимал к груди Софью. Мы о чем-то все вчетвером весело болтали.

Вдруг Анна охнула. С ней чуть не случился обморок. Мы посмотрели на обочину. Человек пять жандармов и двое мужиков стояли в круг над телом человека. Он лежал, раскинув руки, а под ним снег оплавился от крови. София тут же отвернулась, прижав лицо к моей груди. Но Константин попросил кучера попридержать сани.

– Что у вас? – спросил он жандармов.

Жандармы, завидев Великого князя, тут же стали по стойке смирно. Старший из них подошёл и доложил, что двое разносчиков дров обнаружили убитого молодого человека, по виду из дворян.

– Тут дело ясное, Ваше величество, – говорил жандарм. – Ограбление. Рядом дома питейные.

– Убитый, говоришь, молод? – спросил я.

– Да, совсем вьюноша. Похоже из польских шляхтичей.

Меня что-то кольнуло. Я аккуратно отстранил Софью, вылез из саней и подошёл ближе к убитому. Юный польский патриот лежал, раскинув руки и остекленелыми голубыми глазами взирал в серое питерское небо. В груди его торчал нож с простой деревянной рукоятью. Такими ножами обычно пользуются мясники.

Я сел обратно в сани.

– Вы его где-нибудь встречали? – спросил Константин.

– Нет, – не своим голосом ответил я. – Не припомню.

– Но почему вы так побледнели? Уж мы с вами трупов насмотрелись в Швейцарии.

– Ах, это, наверное, от мороза, – неестественно рассмеялся я.

* * *