Император. Книги 1-5

Юлий нырком ушел от просвистевшего над ним топора и вонзил меч под ребра потерявшему равновесие пирату. Тот рухнул на палубу и откатился под ноги Пелите; ветеран, не задумываясь, с размаху рубанул разбойника. Пелита следовал классическому правилу легионеров на поле боя: если враг на ногах, свали его, если упал — добей.

«Ворон» был забит толкающимися легионерами, которые стремились пробиться на палубу триремы. Для лучников они являлись легкой мишенью; Юлий видел, как вражеские стрелки выстроились у дальнего борта и выцеливали римлян, стараясь не задеть своих. На столь короткой дистанции лучники причиняли легионерам большой урон — не менее дюжины солдат упало с «ворона», прежде чем римляне сумели добраться до стрелков и перебить их в кровавой схватке. Юлий удовлетворенно кивал, наблюдая за расправой, — он ненавидел лучников, как и все легионеры, которым привелось пережить ужас их губительных атак с недосягаемого расстояния.

Вторая трирема, проломившая корпус «Ястреба», веслами дала задний ход и уже почти высвободила свой бронзовый бивень. Гадитик увидел этот маневр и велел отряду легионеров приготовиться к отражению новой атаки. Ситуация менялась слишком быстро, но нетрудно было догадаться, что вторая трирема не останется в стороне от схватки. «Ястреб» пойдет ко дну, однако это случится не сразу — у римлян еще есть несколько минут, чтобы перебраться на первую трирему и захватить ее. Будь у пиратов только один корабль, римляне даже могли бы одержать нечто вроде победы. Но Гадитик видел, как вторая трирема высвобождает свой таран, и понимал: сейчас она пойдет на сближение, а ее экипаж ринется на борт галеры. Он выругался, когда острое жало с треском вышло из корпуса «Ястреба» и на пиратском судне послышались крики — кто-то отдавал приказы гребцам, мешая греческий язык с вульгарной латынью.

Свой последний резерв Гадитик поставил у второго борта «Ястреба» — именно сюда ударят пираты, чтобы расколоть силы римлян. Легионеры не успеют захватить первую трирему и перебраться на нее. Ни о какой победе не может быть и речи. От негодования и обиды центурион сжал рукоять гладия так сильно, что побелели костяшки пальцев. Он знал, что возмущаться бесполезно. Разве кто-то обещал, что пираты сойдутся с легионерами в открытом бою и позволят изрубить себя в капусту? Они воры и разбойники, охотники за серебром, которое лежит в трюме «Ястреба». Похоже, эти шавки завалят сегодня римского волка.

Каменея лицом, Гадитик наблюдал, как вторая трирема втащила весла и ударилась бортом о корпус его старой доброй галеры. Внизу кричали обезумевшие от страха рабы, прикованные к скамьям, и это действовало центуриону на нервы.

Юлий принял удар доспехом и, взрыкнув, рубанул мечом по лицу врага. Не успел он принять боевую стойку, как увидел перед собой бородатого великана. По телу пробежала невольная дрожь — гигант был невероятно высок, широк в плечах и держал в руках обагренный кровью кузнечный молот с прилипшими к металлу волосами.

Бородач оскалил зубы и присел, занося молот для чудовищного удара сверху вниз. Отступив назад, Юлий автоматически выбросил вперед и верх руку с мечом и тут же закричал от боли — под ударом кувалды затрещали кости запястья.

Кабера молниеносно оказался между ними и вонзил свой кинжал в шею гиганта. Тот только зарычал и круговым движением молота смел старого лекаря.

Стараясь не обращать внимания на режущую боль в сломанном запястье, Юлий левой рукой выхватил свой кинжал. Голова шла кругом, ноги подгибались, но противник еще не был повержен, хотя из раны на шее великана фонтаном била кровь.

Буйволоподобная фигура, шатаясь, занесла молот и с яростным ревом обрушила его на римлянина. Удар пришелся по шлему Юлия — металл с треском лопнул, и тессерарий упал как подкошенный; из носа и ушей хлынула кровь.

Бой еще продолжался, однако Юлий уже не слышал, что происходит вокруг — он потерял сознание.

ГЛАВА 5

Брут набрал полную грудь чистого горного воздуха и оглянулся на преследователей.

Внизу расстилалась Греция, склоны покрывали крошечные розовые цветы, и странно было сознавать, что в этом мире существуют смерть и кровная месть. Как и предполагал Рений, в отряде греков имелся по крайней мере один хороший следопыт, и последние пять дней погоня шла за двумя римлянами по пятам. Все попытки оторваться от преследователей оказались безуспешными.

Рений уселся на замшелый валун, выставил вперед культю и принялся растирать ее жиром. Эту процедуру он проделывал каждое утро. Всякий раз, наблюдая за ней, Брут испытывал чувство вины и вспоминал поединок на тренировочном дворе в поместье Юлия.