Император Мэйдзи и его Япония

Японцы были упоены реформами, модернизацией и экономическими успехами. В марте Фукудзава Юкити в основанной им газете «Дзидзи симпо» опубликовал свою знаменитую статью «Бегство из Азии» («Дацуа рон»), в которой он говорил о том, что «цивилизованной» Японии не имеет смысла дожидаться, когда ее примеру последуют соседи, – она оторвалась настолько далеко, что ей по дороге не с азиатскими, а с европейскими странами. Фукудзава додумал эту мысль до конца – он предлагал обращаться с Китаем и Кореей, которых он назвал «дурными друзьями», точно так же, как поступает в таких случаях Запад. Он призывал подчинить эти «отсталые» страны, в которых «ничего не меняется в течение столетий».

Спящий Китай.

Несмотря на нападение французских войск, Китай продолжает предаваться своим опиумным грезам. Считается, что идея рисунка принадлежит Фукудзава Юкити

«Двигаться – хорошо, стоять на месте – плохо» – такова была логика Запада последних столетий. Неподвижность стала означать для Запада не стабильность, а смерть. Фукудзава оказался хорошим учеником, метафора движения превратилась у него в руководство к действию. В начале своей писательской карьеры Фукудзава призывал учиться у Запада, теперь он призывал преподать урок Востоку. Стоило потереть японского либерала, как за понятием «свобода» отчетливо обнаружилось: он желает свободы действий только для себя, «цивилизованного». С человеком же «нецивилизованным» следует поступать по законам военного времени. Теперь многие властители дум японского будущего станут попадать в ряды «цивилизованных националистов», минуя либеральную стадию.

Фукудзава искренне желал Корее и Китаю лучшей доли. Он полагал, что без модернизации по японскому образцу они не сумеют сохранить независимость. Политика европейских держав не оставляла в этом никакого сомнения. А потому Корее и Китаю следовало «помочь». В отличие от Сайго Такамори и ему подобных Фукудзава не говорил о том, что кого-то следует наказать за «непочтительность». Зато он заложил теоретические основы японской экспансии с «цивилизованной» точки зрения. Люди самых разных убеждений сходились в одном: соседей надо «уплотнить».

Общий настрой японского общества постепенно менялся: журналисты стали все чаще писать о корейцах и китайцах с чувством брезгливости и презрения. В японской культуре всегда было сильно противопоставление «своего» и «чужого». Свой дом, своя деревня, свой цех, свое княжество… Теперь это противопоставление стало пролегать по государственной границе.

Как известно, очень часто комплекс превосходства – это оборотная сторона комплекса неполноценности. Действительно, в это время японцы все еще мучились от комплекса неполноценности, многим казалось, что японская культура уступает западной во всех отношениях. Газета «Хоти симбун» писала: «Если попробовать сравнить японца с англичанином или американцем, легко понять, кто из них является более трудолюбивым, лучше образованным, более мужественным и понятливым. Какая разница между Японией и Англией или же Соединенными Штатами в мощи, богатстве и цивилизованности!»

Горячие головы даже предлагали программу по скрещиванию японцев с европейцами для «улучшения породы». Или же ратовали за введение английского языка в качестве государственного. Как бы подзабыв про былые обиды, японцы назвали один из заливов возле Иокогамы в честь флагманского корабля коммодора Перри – «Миссисипи».

Однако контрнаступление «японского» уже началось. В этом году японские школьники отбросили чернильные ручки, которыми они пользовались последнее десятилетие. Теперь их снова стали учить писать с помощью кисти и туши. Иероглифы выходили из тени и приобретали прежнюю объемность.

Кобаяси Киётика. Комический катехезис (1886 г.)

Цивилизация манила японцев, но они находили силы и для того, чтобы посмеяться и указать на относительность тех благ, которые приносит европейская цивилизация. На этой гравюре художник сопоставляет достоинства и недостатки японского и западного. Европеец выше, но зато ему требуется больше материи для пошива костюма. Кирпичный дом больше, но деревянный вентилируется лучше. Иностранец гордится своими часами. «Я никогда не опаздываю!» – восклицает он. На что японец спокойно отвечает, что никогда не опаздывает с приемом пищи, не имея никаких часов. В отличие от кровати, с татами невозможно свалиться.

22 декабря был упразднен прежний верховный орган управления – Дадзёкан. Теперь его функции перешли к кабинету министров. Такая реорганизация была совершенно необходима, потому что в Дадзёкан самые высокие должности (главного, левого и правого министров) могли занимать только киотосские аристократы. Однако со смертью Ивакура Томоми среди них (во всяком случае из тех, кто был на виду) не осталось ни одной фигуры, которая могла бы быть настоящим «мотором» реформ.