Император мира

Вечерние же газеты, опережая друг друга, начали выискивать всех, кто хоть что-то или когда-то писал о Марсе, марсианах или хотя бы жителях Меркурия. Причем, как обычно это бывает, в погоне за сенсацией и желая подольше быть на гребне информационной волны, старались находить тех, кто говорил то, что хотела услышать публика, игнорируя тех, кто выражал сомнение в самой возможности их существования.

Много шума наделали эмпирические проекции случившегося над Подкаменной Тунгуской на другую местность, как правило сильно заселенную – Лондон, Париж, Рим, Берлин, Нью-Йорк. Ужасающие цифры дополнялись не менее жуткими рисунками, которые спешно клепали художественные отделы ведущих газет. Особенно американских, где данную тему решили взять на вооружение сторонники изоляционизма, вставляющие палки в колеса президенту Вильсону в деле вступления США в войну.

Профессионально отличились журналисты, оперативно взявшие интервью у Герберта Уэллса, который подтвердил нашу с ним переписку относительно угрозы из космоса и возможной обитаемости Марса. Более того, писатель утверждал, что именно наша с ним серьезная озабоченность (!) и стала причиной столь спешной отправки дирижабля с экспедицией, которая подтвердила – угроза из космоса существует!

Нет, разумеется, космическая тема не могла вытеснить тему войны и мира. Но общество, уставшее от бесконечных битв и потрясений, с готовностью пустилось в обсуждение новомодной «марсианской угрозы». Пусть с ироничной улыбкой, пусть подтрунивая друг над другом, пусть во всем этом было больше нарочитой театральности, но разговоры о Марсе на короткий срок стали такими же «приличными», как разговоры о погоде или видах на урожай.

И, разумеется, главным выгодоприобретателем от всей этой шумихи стал Герберт Уэллс, роман «Война миров» которого расхватывался словно горячие пирожки, а типографии, отодвинув другие заказы, срочно печатали дополнительные тиражи книги.

Главным, не считая меня. Пусть формируется мнение. Россия и ее император заняты черте чем, и помыслы их далеки от Земли и ее дел.

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ.

ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО».

2 (15) июня 1917 года

– Сегодня утром бригада генерала Марушевского пересекла французскую границу и вместе с Итальянским экспедиционным корпусом вступила в Ниццу.

– В каком состоянии Итальянский корпус?

Генерал Палицын красноречиво вздохнул.

– Весьма трудно, ваше величество, оценивать их боеспособность. Против реального противника они вряд ли чего-то стоят, но против революционных шаек Окситании могут и достичь определенного успеха. Как мы все понимаем, успех возможен только за счет дисциплины, а у так называемых революционных отрядов дисциплины нет вовсе. Армия, которая принимает решения и назначает командиров на митингах, не является военной силой ни в каком понимании. Так что силы Итальянской королевской армии наконец-то нашли тех, кого им по силам бить.

В последних словах сквозила неприкрытая ирония. Уточняю:

– Какова численность войск, которые сможет Рим направить на юг Франции для полицейской миссии?

– Пока заявлено о двух дивизиях, государь, но это отнюдь не полнокровные дивизии, а скорее громкое название. Вряд ли их численность значительно превышает численность пары-тройки запасных полков. Но итальянское военное министерство обещает еще как минимум столько же войск изыскать в течение ближайших двух-трех недель. Зная их, я бы ориентировался на два-три месяца.

– Вижу, что вы не очень высокого мнения о наших союзниках?

Военный министр кивнул.

– Да, ваше величество. Мне приходилось с ними сталкиваться и в лагере, и в условиях фронта. Отсутствие порядка и дисциплины – вот основной бич итальянской армии. Уверен, что если или, не дай бог, когда за них возьмутся германцы, то доблестные наследники Древнего Рима просто побегут.

– А вы уверены, что наши не побегут?

– Не уверен. – Палицын признал очевидное. – Но с итальянцами я уверен категорически. Они побегут, вне всякого сомнения. Поэтому использование их в полицейских миссиях самый разумный шаг. К тому же у римских элит, включая самого короля, в сложившихся обстоятельствах основные аппетиты переключились на Францию, а точнее, на бывшие итальянские земли, такие как Ницца, Савойя, Корсика. Франция ныне слаба, так почему бы и не вернуть свое?

Я обратился к Свербееву:

– Кстати, о Франции. Как там, выехала делегация из Орлеана в Брест?

Тот встал и склонил голову.