Император Траян

Правление Флавиев после мрачных последних лет правления Нерона и ужасов гражданской войны, каковой Рим не знал аккурат сто лет после торжества Октавиана над Антонием и Клеопатрой, казалось римлянам несомненным благом. Тем более, что шестидесятилетний Веспасиан оказался совсем недурным правителем Империи. Неспособный в молодости навести элементарный порядок на римских улицах, он в старости ухитрился привести в порядок всю необъятную державу, от Британии до берегов Евфрата простиравшуюся. При нём победно завершилась война в Иудее, где сын, Тит, достойно закончил дело отца. Было подавлено в Батавии на Нижнем Рейне восстание против римлян, поднятое знатным батавом Юлием Клавдием Цивилисом в 69–70 гг. Внешняя политика велась продуманно, в новые войны Веспасиан благоразумно не ввязывался. В известной степени его принципат напоминал лучшие стороны правления Тиберия. Стремление к внешнему миру, успокоение внутри империи. Правда, налоговая политика первого Флавия разительно отличалась от завета Тиберия, «что хороший пастух стрижёт овец, но не сдирает с них шкуры».[91] Эти слова приводит Светоний. А вот, что он же писал о Веспасиане: «Единственное, в чём его упрекали справедливо, это сребролюбие. Мало того, что он взыскивал недоимки, прощенные Гальбою, наложил новые тяжёлые подати, увеличил и подчас даже удвоил дань с провинций, — он открыто занимался такими делами, каких постыдился бы и частный человек. Он скупал вещи только затем, чтобы потом распродать их с выгодой; он без колебания продавал должности соискателям и оправдания подсудимым, невинным и виновным, без разбору; самых хищных чиновников, как полагают, он нарочно продвигал на более высокие места, чтобы дать им нажиться, а потом засудить, — говорили, что он пользуется ими, как губками, сухим даёт намокнуть, а мокрое выжимает. Одни думают, что жаден он был от природы; за это бранил его старый пастух, который умолял Веспасиана, только что ставшего императором, отпустить его на волю безвозмездно, но получил отказ и воскликнул: «Лисица шерстью слиняла, да нрав не сменяла!» Другие, напротив, полагают, что к поборам и вымогательству он был вынужден крайней скудостью и государственной, и императорской казны: в этом он сам признался, когда в самом начале правления заявил, что ему нужно сорок миллиардов сестерциев, чтобы государство стало на ноги. И это кажется тем правоподобнее, что и худо нажитому он давал наилучшее применение».

[92]

Думается, нельзя здесь не согласиться с автором «Жизни двенадцати Цезарей». Его мнение разделяют и историки конца ХХ века.[93]

Свою методику обогащения казны Веспасиан просто и ясно охарактеризовал всемирно известными ныне словами «Pecunia non olet» — «Деньги не пахнут». Результат был отменный. Казна обогатилась, Империя восстановила былую мощь. Себя и династию Веспасиан обессмертил знаменитыми постройками, начав с востановления сожжённого в ходе боёв за Рим Капитолия, храмов Юпитера и Весты, но главное, началом строительства грандиозного сооружения, навсегда ставшего символом Рима. Это, разумеется, амфитеатр Флавиев, известный во всём мире под названием Колизей.

Благодарность потомков Веспасиан заслужил, упразднив процессы по оскорблению величия римского народа. Закон этот в имперское время, как известно, быстро выродился на деле в закон об оскорблении величества принцепса.

Трибун-латиклавий Траян не мог не знать об этой стороне правления Веспасиана. Не исключено, что, возглавив Империю, он учёл и такой опыт первого из Флавиев.

Тем не менее, гонимые в правление Веспасиана были. Таковыми оказались философы, принадлежавшие к школам киников и стоиков. Известно, что поначалу Веспасиан к вольностям философов, по определению не жаловавших верховную власть независимо от персоны, её возглавляющей, относился спокойно и даже с юмором. Но в 74 г. философы из Рима были изгнаны. Инициатива изгнания, впрочем, принадлежала Лицинию Муциану: «Поскольку многие, и в том числе и киник Деметрий, находясь под влиянием так называемого стоического учения, публично высказывали под видом философии немало таких мыслей, которые были неподходящими в тогдашней обстановке, исподволь развращая умы некоторых людей, то Муциан убедил Веспасиана изгнать всех подобных лиц из Рима, выдвинув против них множество обвинений, причём побудительным мотивом для него служил скорее гнев, чем какие-то научные пристрастия».[94]

Мнение человека, сыгравшего выдающуюся роль в войне Веспасиана против Вителлия, император не мог не учесть. Потому, согласно сообщению Диона Кассия, все философы из Рима были высланы. Исключение сдалали только для Гая Музония Руфа, славного наставника таких выдающихся мыслителей, как Дион Хрисостом, Авл Геллий, Эпиктет. Со временем, однако, и он оказался в ссылке, откуда его возвратил после смерти Веспасиана Тит. Для Музония это оказалась вторая ссылка, ибо впервые его из Рима на остров в Эгейском море выслал ещё Нерон.[95] Тогда он был как-то причастен к заговору Пизона, теперь же пострадал не как политический оппозиционер, а именно как философ.