Император вынимает меч

— Раздавим числом! Устроим им новые Канны! — обещал Гасдрубал, назначенный командовать войском. Этого самого Гасдрубала прозывали в Карфагене Плешивым.

Был он невелик росточком, тщедушен и абсолютно лыс: лишь в самом низу затылка, подле шеи курчавилась, словно в насмешку, жидкая полоска волос. Происходил Плешивый из знатного рода и был преисполнен воинственности и нездорового честолюбия. Он смертельно завидовал Гамилькару, потом Гасдрубалу, который был не Плешивым, а Баркой, теперь вот Ганнибалу, и жаждал славы. Но везде, где была война, распоряжались Баркиды. Сардон был для Плешивого единственной возможностью прославиться. А чтобы быть совершенно уверенным в успехе. Совет приставил в качестве помощников к Плешивому Ганнона, мужичка верткого, с глазами быстрыми, цепкими и бородой, витой из темных колечек, и Магона, близкого родственника самого Ганнибала. Пунийцы погрузились на корабли и отправились завоевывать Сардон, а заодно и славу.

Им не везло с самого начала. Сначала корабли попали в штиль, и гребцам пришлось нудно полоскать воду тяжеленными веслами. Затем флот был сбит с курса бурей, потрепан и прибит к Балеарским островам, где корабли пришлось долго чинить.

За это время римляне пронюхали о готовящемся вторжении и приняли меры. На смену Муцию, обессилевшему от поноса, прибыл Тит Манлий Торкват, знакомый с Сардоном лучше любого другого из римлян. Некогда именно Торкват железной рукой подчинил местных дикарей власти Города. Теперь он вернулся на остров, чтоб навести порядок. Торкват имел при себе легион — силу ничтожную в сравнении с неисчислимым воинством сардов. Убедившись, что силы и впрямь слишком неравны, римский генерал приказал вооружить моряков с кораблей, доставивших его войско на Сардон. Присоединив к этим силам гарнизон острова, Торкват собрал вполне приличную армию.

Пока Гампсихора, обескураженный быстротой, с какой действовали римляне, сзывал разбросанные по острову отряды, Торкват устремился к вражьему стану. Там распоряжался Гост, сын Гампсихоры, юноша отважный, но еще неразумный. Он даже не стал выстраивать свое войско для битвы, а просто скомандовал атаку. Римляне неспешно развернулись, приняли удар врага и ответным натиском обратили его в бегство. Все завершилось столь быстро, что едва ли половина римского войска успела вытянуть из ножен мечи.

Все?

Сарды, теряя воинственность, начали разбегаться, Гампсихора бросился за помощью к горцам, самым диким из дикарей, для кого боль была не боль, а смерть не смерть, римляне приготовились к приступу восставших городов… Вот тут-то и подоспел Гасдрубал со своим войском.

Сей плешивый и доблестный полководец был настроен решительно. Быстро ссадив свое войско на берег, он отпустил флот, заявив, что в дальнейшем намерен воспользоваться трофейными римскими кораблями, после чего соединился с воинством Гампсихоры, по прибытию карфагенян сразу же осмелевшим. Отметив встречу добрым пирком, союзники двинулись громить римлян. Было их так много, что и не сосчитать. Впрочем, кому придет в голову считать сардов? Разве что мертвых.

Это было впечатляющее зрелище. Скакали пестро разодетые нумидийцы, шли закованные в блестящие доспехи ливийцы, а позади напирали нестройные толпы неподдающихся счету сардов. Плешивый восседал на коне, любуюсь своими солдатами и с брезгливостью посматривал на союзников, от которых за версту разило козлятиной. Будучи человеком неглупым, Гасдрубал понимал, что это — невесть какое воинство, но он верил в свою судьбу.

— Раздавим одним числом! Раздавим! Чем я хуже Ганнибала?! И у меня будут свои Канны!

Быть может, Гасдрубал был и не хуже, этого мы никогда не узнаем. Ему просто не довелось доказать это. И еще, ему не стоило доверяться сардам.

Едва начался бой, как воинство Гампсихоры дрогнуло. Сам предводитель бежал в числе первых. Его сын, по юности слишком горячий, пытался с горсткой всадников противостоять римлянам и пал.

Ливийцы и нумидийцы, надо отдать им должное, бились упорно. Нумидийцам даже удалось смять, забросав дротиками, немногочисленную римскую кавалерию, но это ничего не дало, так как победоносное крыло римлян, что опрокинуло сардов, уже окружало карфагенскую фалангу. Очутившись в кольце, карфагеняне вскоре прекратили сопротивление, и римляне просто резали их, как баранов, щадя лишь тех, чьи доспехи позволяли надеяться на щедрый выкуп.

Гасдрубал получил вожделенные Канны, но, увы, подобные Канны не приносят славы. Он был пленен, как были пленены и Магон с Ганноном, мужичком вертким, но удрать в этот раз не сумевшим. С ухмылкой оглядев свою добычу, Торкват приказал:

— В железа их! Пусть повеселят квиритов. Особенно этот, плешивый! И передайте Риму, что Сардон вновь наш! И на этот раз навсегда!

Сардон — никчемный кусок земли, но кусок, обильно политый кровью…

7.4