Императорский Рим. Книги 1-12

На миг приподнялась шторка смотровой щели, затем дверь открылась и беглецы ввалились внутрь. Обернувшись, Веспасиан заметил факелы в добрых трехстах шагах вверх по холму. Они были спасены. В такую темную и дождливую ночь преторианцы никогда не узнают, в каком именно доме укрылись похитители. Им остается только догадываться, но что с того? Веспасиан шагнул в атрий и опустил Ценис. Дверь закрылась. Задыхаясь, юноша прислонился к стене и судорожно хватал ртом воздух.

Рядом с ним опустился на колени Калигула, тоже с трудом переводивший дух.

– Это… было… очень здорово… – пропыхтел юный Гай, с задорной улыбкой глядя на Веспасиана. – Что я говорил – веселое приключение! Надо почаще такое проделывать, приятель.

Веспасиан улыбнулся ему в ответ и протянул руку, помогая подняться. Тут в комнату вбежала Антония.

– Благодарю вас, господа! – воскликнула она, заключая Ценис в объятия. – Надеюсь, все прошло без особых осложнений.

– Это было проще, чем перерезать глотку свинье! – Калигула ухмыльнулся.

– Говори за себя, – пропыхтел Сабин, грудь которого тяжело вздымалась.

Снаружи послышался топот преторианцев, пробегающих мимо дома в погоне за вопящими Магном и его «братьями».

Ценис посмотрела на Веспасиана.

– Спасибо тебе, – проговорила она. – Спасибо всем вам.

Красивые глаза девушки с восхищением смотрели на Веспасиана. Мокрая одежда подчеркивала контуры ее тела, и юноша ощутил острый приступ желания.

Должно быть, ощутив это, Антония выпустила рабыню из объятий.

– Тебе лучше пойти и переодеться в сухое. Ступай скорее и приходи ко мне, как только обогреешься.

– Да, госпожа. – Невольница склонила голову и покинула комнату.

Веспасиан жадным взором проводил ладную фигурку. Из забвения его вырвала Антония.

– Где Магн?

– Он с товарищами уводит преторианцев вниз по холму.

– Хорошо, – отозвалась римлянка, хотя Веспасиану почудился в ее взгляде отблеск сожаления. – Кого-то из вас видели?

– Меня вполне могли разглядеть, домина, – признал Веспасиан. Сабин застонал.

– Спускаясь со стены, я узнал Сеяна, – продолжил юноша. – Но не думаю, что ему хватило света четко рассмотреть меня.

– Что же, поскольку он тебя не встречал прежде, то и вряд ли мог узнать, даже при хорошей видимости, – сказала Антония. – Но предосторожности ради нам следует как можно скорее услать тебя прочь из Рима. Ты, Сабин и Гай заночуете сегодня у меня. Вам было бы неразумно пытаться попасть сейчас домой. Думаю, вскоре мы удостоимся визита многоуважаемого префекта. Я, разумеется, стану все отрицать, что весьма досадит ему. Однако он установит за моим домом наблюдение, поэтому завтра нам надо будет ухитриться тайком вывести вас отсюда.

Она посмотрела на стоящего у двери Палла, промокшего до нитки.

– Распорядись насухо вытереть пол, потом переоденься в чистую тунику, – приказала матрона. – Ко времени прибытия Сеяна не должно быть ни малейших следов, что кто-то из наших выходил на улицу. Проводи этих господ в гостевые комнаты и найди им сухую одежду.

– Да, домина, – ответил грек и хлопнул в ладоши.

С другого конца атрия появились четверо рабов. Через минуту в ход пошли ведра и тряпки, а Веспасиана, Сабина и Калигулу отправили по большому коридору в гостевое крыло.

– Живее переодевайтесь, мне хочется посмотреть на разговор бабушки с Сеяном, – заявил Калигула, когда им показали комнаты. – Она будет встречать его в официальной приемной, а я знаю местечко, откуда мы можем слышать все, происходящее там.

Немного погодя Веспасиан и Сабин встретились с юным Гаем в коридоре. Калигула стремительно повел их по проходам и остановился перед красной панельной дверью с черными вставками.

– В этой двери нет замка, – сказал он, открывая ее и входя в комнатку с занавесью на дальней стене. – Приемная за этой занавесью. Давайте посмотрим.

Калигула немного отдернул занавес, и молодые люди прильнули глазами к щели. Им открылась красивая комната с потолком, таким высоким, что он почти терялся в темноте, вопреки множеству масляных ламп, расставленных по столам и на подставках. Раскрашенные деревянные кресла с искусными резными спинками и ножками, а также кушетки с мягкой обивкой из дорогой ткани были всегда готовы принять официальных гостей Антонии.

В комнату вбежал раб, осмотрел все вокруг, поправил кое-что, переставил два кресла так, чтобы они стояли одно напротив другого по обе стороны низкого мраморного столика, потом столь же поспешно улизнул.

Послышались шаги. Безукоризненно одетый Палл ввел в приемную Сеяна, с которого вода стекала ручьями. Тонкие струйки пара поднимались от промокшей туники и густых черных волос, облепивших суровое, с квадратной челюстью лицо. Вид у префекта был нерадостный.

– Прошу, господин, присаживайтесь, – проворковал Палл, являя истинно греческую обходительность, доведенную до совершенства. – Госпожа Антония будет через минуту – она уже пару часов как легла в постель.

– Кто бы сомневался! – буркнул Сеян.

– Она велела передать, что оденется как можно скорее, дабы не заставлять ваше превосходительство ожидать. Господин изволит чего-нибудь перекусить?