Императрица Ядов (ЛП)

Какой матерью это сделало меня?

Я прислонилась головой к стене, слушая грубый голос Романа. Какие еще варианты? Я бы предпочла, чтобы Николай был жив и убит горем, а не... Я даже не могла произнести это в уме. Я бы сделала все возможное, чтобы уберечь его, но что, если, чтобы уберечь его, мне придется разбить ему сердце?

Ты глупая, я проклинала себя. Если бессердечной тебе удалось влюбиться в семью Тархановых, что, по-твоему, испытывал твой сын? Ты действительно думаешь, что сможешь навещать его семью, как на каникулах, и уезжать, когда пребывание закончится?

Я вонзила ногти в штукатурку.

Они или ты? Голос Татьяны эхом отозвался в моем сознании.

Если с ними что-нибудь случится, я никогда не смогу восстановиться. Если что-то случится с Николаем? Черт, я даже не могла этого представить.

Мы твоя семья

, тихо донесся до меня голос Артема. Сестра.

Стена застонала, когда мои ногти вонзились ещё глубже.

Именно слова Константина решили мое решение, помогли принять решение. Моя Елена, о моя Елена. Lyubimaya — Любимая. Моя душа, мое сердце.

— Ни то, ни другое, — выдохнула я, мое решение, наконец, проявилось. — Я не выбираю ни то, ни другое.

20

Константин Тарханов

На этот раз меня нашла Елена.

Я открыл дверь своей спальни, готовясь к ужину и обнаружил ее стоящей в коридоре. Она выглядела так, словно решала, стучаться или нет, но я принял решение за нее. Она чуть не подпрыгнула на метр в воздухе, когда я сказал:

— Елена?

Елена быстро пришла в себя, отбросив волосы за плечо.

— Константин.

— Есть ли причина, по которой ты преследуешь мой дверной проем?

Елена не разговаривала со мной с прошлой ночи, когда я положил свое сердце на стол. Я не давил на неё, но она могла почувствовать мой пристальный взгляд поверх стола на завтраке. Все рано извинились, во избежание напряжения.

Она вздернула подбородок, расправляя плечи. Обычная защитная поза Елены.

— Я здесь, чтобы поговорить с тобой.

— Я вижу.

— Мы не должны вести борьбу на глазах у детей, — сказала она. — Или на глазах у других. Это несправедливо по отношению к ним. Завтрак не должен быть таким... неловким.

— Согласен.

Елена скрестила руки на груди.

— Я здесь, чтобы извиниться.

— Очень хорошо.

Ее решимость рухнула в считанные секунды.

— Ты проснулся, проклятый предложениями из двух слов? — потребовала она. — Скажи что-нибудь существенное.

Я прислонился к дверной арке.

— Я не хочу, чтобы ты снова убегала, поэтому очень тщательно подбираю слова.

Елена опустила плечи, отвела их назад, затем снова опустила. В ее сознании шла внутренняя война, заставляя ее ерзать от дискомфорта. Что бы я сделал, чтобы заглянуть ей в душу, понять внутреннюю работу девушки, которую я любил.

— Твои слова были прекрасны, Кон. Я... я просто... Я... Мы... — она замолчала.

Мои глаза опустились на ее руки. Она спрятала свои слова под рукавами свитера, но я мог разглядеть «погоня» между ее большим и указательным пальцами.

— Не находишь слов, моя Елена?

— Не делай этого, — пробормотала она. — Больше никаких очаровательных комментариев или соблазнительных намеков.

Я сжал челюсти, уже предвкушая, что она скажет дальше. Елена проводила линию, отступая все дальше от меня. Мысленно она находилась за миллион километров отсюда — теперь она хотела физически создать это расстояние.

— Я понял. — ее глаза вспыхнули при моем ответе из двух слов. — Тогда нам нужно будет принять решение о заключении соглашения об опеке.

Она моргнула раз, другой.

— Что?

— Соглашение об опеке над Николаем, — объяснил я, хотя она знала, что я имел в виду. Елена просто давала мне возможность забрать это обратно. — Для него важно проводить время со своей... отцовской стороной семьи.

Дядя Костя пронеслось в моем мозгу.

Елена выглядела взбешенной, но хорошо держала себя в руках.

— Когда он назовет тебя папочкой, тогда ты сможешь получить свои гребаные выходные, Константин. — она указала на меня пальцем. — До тех пор, не смей оспаривать мой авторитет как его родителя. Я его мать, его родитель. Решения принимаю я, а не ты.

— Нам может понадобиться посредник, — сказал я вместо этого. — Дела никогда не разрешатся, если мы будем один на один.

— Не говори поверх меня, Константин. Я не один из твоих маленьких Солдатов. Черт, я даже не Артем. Я не рухну под твоей тяжестью, не преклоню колени перед Паханом.

Я наклонился ближе, вдыхая ее запах. У нее перехватило дыхание.

— Ты встанешь на колени, Елена, — тихо сказал я ей. — Ты встанешь на колени передо мной, lyubimaya — любимая, и только передо мной.

Елена приложила усилия, чтобы не вздрогнуть, но покраснение ее щек сказало мне все, что мне нужно знать.

— Не будь отвратительным. Я пытаюсь поговорить с тобой.