Императрица Ольга

Правда, что-то такое робко вякнули родственники военных моряков, служивших на кораблях китайской станции, потребовавшие расследования и компенсаций. Но их голоса утонули в громком газетном гвалте, когда все издания, независимо от их направленности требовали расследовать инцидент при Эллиотах, но только исходя не из шкурных желаний маленьких людей, а из интересов Великой Британской Империи. К тому же это весьма неоднозначное деяние британского флота вызвало резкую реакцию сопредельных держав, опасавшихся за свои заморские владения. Казалось, возвращаются времена Френсиса Дрейка и Джона Хокинса, когда Британия силой оружия на морях брала все, что ей понравится. Теперь по всей Европе слышится лязг передергиваемых затворов и наблюдается тревожная суета на военно-морских базах. Наибольшее беспокойство проявило одно мощное европейское государство с очень маленькими заморскими территориями, но при этом о с очень большими амбициями.

Узнав об инциденте при Эллиотах и его итогах, кайзер Вильгельм произнес в рейхстаге энергичную речь, потребовав дополнительных инвестиций – то есть, простите, ассигнований на военно-морской флот. Кроме того, он заявил, что приказал адмиралу Тирпицу запланировать на конец июля большие морские маневры, и не где-нибудь на Балтике, подальше от английских глаз, а прямо в Северном море, под носом у британского флота. На эти маневры были также приглашены корабли русского Балтийского флота: эскадренный броненосец «Император Александр III», эскадренный броненосец «Ослябя», а также крейсера «Аврора», «Олег» и «Светлана» – то есть те современные корабли, которые к лету 1904 года были уже полностью достроены и находились в боеготовом состоянии.

Но в самом двусмысленном положении оказались французы, не знающие, куда им податься. То ли к Британии, договор с которой обеспечивает безопасность африканских колоний, но в тоже время не защитит от германских гренадер, уже горланящих воинственные песни за Рейном. То ли к России, которая способна гарантировать ненападение германцев, но тогда, в свою очередь, плакали французские колонии. К тому же неизвестно – после отказа Франции поддержать их в войне против Японии примут ли русские обратно к себе блудного попугая. Император Николай (вот пготивный) по этому вопросу упорно отмалчивается, из-за чего на набережной Кэ д'Орсе[23]

уже готовы впасть в истерику[24]. Британии же еще предстояло решить, какой из двух вариантов ей более выгоден. Без приданого в виде франко-русского союза Франция была Британии неинтересна. И в то же время британскому Форин Офису пока было непонятно, как далеко пойдут французы в замаливании своих грехов перед русскими. Не получится ли так, что об англо-французском «Сердечном Согласии»

[25] можно будет забыть не на несколько лет, а уже навечно, ибо французы, напуганные грохотом прусских военных барабанов за Рейном, сделаются послушными любому повелительному окрику из Петербурга.

К тому же новый премьер не знал, какую политику теперь должна проводить сама Великобритания. Его предшественник, уходя в отставку под депутатское топанье ногами и крики «Позор!» и «Долой!», оставил на своем месте большую кучу дерьма, разгребать которую теперь придется ему, Генри Кэмпбеллу-Баннерману. Виданное ли дело – отставленный премьер (как это обычно бывает) даже не стал лидером оппозиции, а под газетные вопли о расследовании и расправе покинув пост, вылетел из общественной жизни и политики отсиживаться в своем загородном имении. А все из-за того, что русские недолго думая вывалили перед газетчиками (в первую очередь германскими) все грязные подробности историй с подготовкой покушения на царя Николая и попыткой нападения британского флота на острова Эллиотов.

Живой британский адмирал, попавший в плен во время разбойного налета и теперь направо и налево дающий то показания следствию, то интервью журналистам – это вам не хухры-мухры. Бывший первый лорд адмиралтейства после такой истории уже застрелился, а его преемником выбрали человека, не имевшего к той истории никакого отношения. Аналогичное бурление говен происходило сейчас и в Форин Офисе, ибо инициатива об устранении русского самодержца исходила именно оттуда. Там, правда, пока никто не застрелился, но король Эдуард при назначении нового премьера уже выразил свое неудовольствие качеством британской дипломатии, не говоря уже о том, что покушение на любого из монархов, даже турецкого султана, это так плохо, что об этом нельзя даже думать. А ну как русским в качестве ответной любезности придет в голову поощрить ирландских фениев взорвать уже его, британского короля? Жизнь любого монарха священна и неприкосновенна, а иначе в мире наступит такой разгул терроризма, что хоть святых выноси.