Императрицы

Ее глаза в покрасневших от бессонной ночи, длинной дороги и пыли припухших веках горели, как небесные звезды. Сама она себе и окружающим в эти чудесные часы, когда все свершалось, как в какой-то арабской сказке, казалась высокого роста. Ног под собою она не чувствовала, как не чувствовала ни голода, ни утомления. Все веления тела смолкли, и была только одна огромная душа, которая всем распоряжалась, все предвидела и все понимала. До сих пор она ничего не приказывала и, кроме слов привета и благодарности, ничего не говорила. Теперь вошла в зал, и вдруг — тишина кругом нее и против нее толпа офицеров, ждущих ее распоряжений. Она осмотрела их. Какая это все была молодежь!.. Все ее однолетки!.. Да ведь таким-то — будущее! И какое во всех них восторженное выражение, какой блеск в глазах и в этих глазах, — она уже не сомневалась — победа!..

— Пошлите за государем наследником…

Одним этим наименованием она уже установила будущее. До сих пор Павел Петрович не был наследником — он был просто Великим князем. Она не назвала его императором, этим самым устраняя саму возможность своего регентства, — нет, она — императрица, самодержица, она здесь будет «царствовать одна», как всегда о том мечтала. И вот мечты ее осуществились.

Она подошла к окну.

— Установите в полках порядок… Всех привести к присяге. Напольные полки пришли?

Она ни к кому особенно не обращается, знает, что ей кто-то должен ответить.

— Ямбурцы, копорцы, невцы и петербургцы подходят. Генерал Мельгунов пытался задержать ингерманландцев и астраханцев, но солдаты его арестовали. Полки ведет майор Василий Кретов… Полки подходят к плашкоутному мосту.

В наемной карете, придворную долго было запрягать, ко дворцу примчался Никита Иванович Панин. Он привез взятого прямо из постели Великого князя Павла Петровича. Мальчик был в белом ночном платье.

Екатерина Алексеевна взяла сына на руки и вышла с ним на верхнее крыльцо.

Загремело, покатилось, все усиливаясь, все вырастая, в восторге солдатское и народное «ура»… Императрица молча улыбалась народу, и так прекрасна она была с мальчиком в белом на руках, что «ура» все росло и раскатывалось, захлестывая соседние улицы…

Императрица еще раз приподняла взволнованного мальчика над толпою, поклонилась народу и ушла в зал.

Ее ожидали распоряжения.

XIX

Она подписала манифест, наскоро составленный Тепловым, отдавала приказания сенаторам и выслушивала неизбежные в таких случаях докучливые и ненужные речи, а на площади вокруг дворца совсем особенная кипела работа. Из полковых цейхгаузов на ротных подводах привезли упраздненные Петром Федоровичем елизаветинские кафтаны и шапки-гренадерки с медными налобниками, и солдаты снимали с себя немецкие мундиры и одевались в старую форму.

В первом часу дня Екатерина Алексеевна вышла из дворца и пошла пешком в старый Зимний дворец у Полицейского моста. Полки стояли «в параде». Темно-синие и темно-зеленые кафтаны совсем изменили их вид. Везде был порядок. Музыканты заиграли «встречу», знамена уклонились, полки взяли мушкеты на караул. Новое — и старое вместе с тем — елизаветинское — войско стояло перед нею и самым видом своим говорило о том, что победа совершилась, что императора Петра Федоровича нет, что он — бывший император и вот она — императрица Екатерина Алексеевна!.. Самодержица Всероссийская!

И, отвечая ее мыслям, вдруг грянуло «ура», раздались крики:

— Да здравствует императрица Екатерина Алексеевна!.. Виват!.. Виват!.. Виват, матушка государыня Екатерина Алексеевна!..

В пустом дворце пахло сыростью и плесенью, и был приятен холодок нежилых покоев. Мебели во дворце не было — она была увезена в Ораниенбаум и Петергоф. Служители и взятые от полков солдаты побежали к графу Строганову за столами, стульями и посудой. В угловой комнате наскоро устроили Екатерине Алексеевне кабинет и приготовили все для письма. Она принимала здесь донесения. Ее волновал вопрос, что же император? Его как бы не было, о нем точно забыли.

Конно-гвардейский сержант в белом, пылью покрытом колете и лосинах, рослый молодец, с трудом скрывая улыбку, докладывал государыне, что их эскадрон только что имел столкновение со всем Кирасирским государевым полком.

— Ихний командир скомандовал, чтобы они, значит, ударили на нас, они не послушали своего командира, арестовали его и всех немцев офицеров и идут сюда, вам, государыня, чтобы присягать.

— Кто командир Кирасирского Его Величества полка?

— Подполковник Фермилен, — ответили из толпы офицеров, что стояла против ее стола в ожидании распоряжений и приказаний.

Екатерина Алексеевна отпустила сержанта и долго смотрела в толпу офицеров. Ей казалось, что она играет в шахматы… Вот против нее выстроились в серых мундирах фигуры противника Петра Федоровича. А перед нею стоят — вот они! — эти самые офицеры и генералы. И надо поставить — мат!.. Уже нет у противника коня… И пешек почти совсем нет, король стоит, плохо защищенный, нет у него королевы-советницы и, если двинуть на него ладью, припереть ловкими прыжками коней, потом закрыть путь отступления турой… Да, раньше всего — ладью!..