Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

С появлением империи возникает оригинальная историографическая традиция. Империя стала гарантом историчности мифа, а император — связующим элементом японской истории. Написанные в то время хроники были вдохновлены японскими легендами минувших столетий, преобразованными в инструмент утверждения власти новых суверенов. В 670-е гг. Тэмму (672–686), которого можно считать одним из первых в истории Японии императоров, «определил дальнейшую роль императоров» (Пьер-Франсуа Суири). Он стал создателем нового культа, необходимость которого, в частности, была обусловлена тем, что Тэмму пришел к власти в результате переворота, уничтожив своих соперников из правящего рода. Также Тэмму заказал первое официальное историческое сочинение о Японии — «Кокуси» (681). Благодаря этому источнику распространился термин для обозначения страны — «Ниппон», или «Нихон». Наименование, которое ждало большое будущее, было использовано в одном из самых ранних сохранившихся официальных исторических сочинений — «Японская летопись» (720) («

Нихон сёки»). «Нихон» можно перевести как «источник солнца». Стремясь противопоставить себя китайской Срединной империи, Япония подчеркивала свое расположение на востоке, откуда исходит свет восходящего солнца, что отсылало к синтоистской богине солнца и света Аматэрасу, без которой на земле воцарялся хаос. Аматэрасу была дочерью Идзанами и Идзанаги, богов-основателей Японии, и именно к ней возводили свой род японские императоры.

Императорская титулатура, использующаяся по сей день, также восходит к Тэмму. Со времени его правления японцы называли правителей тэнно

, что означает «император». Этот титул отводит императору ключевое место в мироздании, так как уподобляет его Полярной звезде в небе (тэнно буквально означает «Небесный государь»). Император также именовался видимым богом (акицу-ками). Таким образом, традиционная японская религия, синтоизм, представляется фундаментальным элементом идеологического обоснования имперского правления. В то же время империя оставалась открытой для распространения китайского буддизма. Одно не противоречило другому: синтоизм представлял собой самодостаточную традицию, которая естественным образом вписывалась в японскую имперскую модель. В Божественном толковании роли императора сочетаются китайские влияния буддийского, конфуцианского и даосского происхождения (император как хранитель нравственных добродетелей и социального порядка) и исконная японская религиозная традиция (императоры происходили от Аматэрасу, наделившей их правом бессменно царствовать в Японии, а также регулировать отношения между «чистым» и «нечистым» посредством совершения обрядов очищения).

Исключительное место японского императора в духовном устройстве мира, которое можно определить как связующее звено между людьми и богами, предполагало сложные взаимоотношения с осуществлением власти. Был ли тэнно, на месте которого в некоторых случаях могла оказаться женщина, ответствен за символическое регулирование порядка на земле, или простым правителем, подвластным превратностям судьбы?

Основа империи: императорский дом и аристократические кланы

Личная власть тэнно довольно быстро ослабевала, что не оказывало влияния на политическое и культурное развитие империи. Здесь важно провести грань между личностью императора и его окружением, контролировавшим ключевые должности и институты. В IX–X вв. имперское правительство в Киото состояло из чиновников, в ряды которых можно было попасть, сдав экзамены, касающиеся по большей части китайской литературы, истории и морали.

Синизация аристократии не препятствовала развитию самобытной японской культуры: так, например, появились слоговая азбука кана и буддийская школа Тэндай. Истоки японских течений буддизма также были китайскими по происхождению, однако на архипелаге они обретали особое своеобразие и оказывали влияние на амидаизм («школа Чистой земли», одна из ветвей буддизма) и дзэн. Главным образом культурный всплеск выразился в развитии придворной литературы, принявшей форму романов (моногатари). Двор и окружение императора, подчиненные строгому этикету и сложной титулатуре, служили наивысшим социокультурным ориентиром для японской знати. В качестве яркого примера можно привести «Повесть о Гэндзи», написанную в начале XI в. придворной дамой Мурасаки Сикибу. Роман показывает особое место женщин в аристократической культуре и по праву считается шедевром японской литературы благодаря своему психологизму. Авторы также могли с ностальгией рассказывать о минувших днях, что, например, делает составитель «Собрания стародавних повестей», написанного в 1120 г., когда раздирающие императорское окружение распри в конце века привели к войнам, ознаменовавшим наступление Средневековья.