Империя мертвецов

Пытаясь облегчить эту задачу, инженеры решили внедрить в операционную систему экспериментальную некрограмму, которая использовала бы как основу для распознавания различия в мелкой моторике. Чтобы войска опознавали друг друга по малейшим колебаниям рук или спонтанно возникающим жестам. Система, слишком сложная, чтобы ее смог сымитировать человек, а мертвецам такое не стоит большого труда. Главное – поставить им соответствующую прошивку. Битва полностью мертвых войск начинается с обмена сигналов операционных систем, как стычка между муравьями – с приветствия. Только они не направляют друг на друга усики, а обмениваются жестами, в том числе незаметными человеческому глазу, и определяют, к каким силам принадлежит встреченный отряд. Это похоже на то, как рыцари перед поединком обменивались формальными приветствиями.

Можно сказать, что мертвецов научили сложно зашифрованному языку жестов, понятному только им самим. Им неподвластна речь, но они представляются друг другу с помощью характерной дрожи. До языка эта система, впрочем, не дотягивает: это просто однонаправленный код. Мертвецы с одной маркировкой в операционной системе приписывают себя к одному и тому же командиру – собственно, считывают индивидуальный профиль и распознают человека как командира. Так система должна работать в идеале. Но в реальности все, разумеется, мгновенно усложняется.

Я все это знал, но чем дальше шел по этой обслуживающей мастерской, тем больше у меня ум заходил за разум. Аналитические Вычислительные Машины каждый день генерируют дополнительные данные, некрограммы записывают их на перфокарты, и этот сигнал рассылают с помощью подводных кабелей по всему миру. В настоящее время стремительно расширяющаяся всемирная сеть уже пересекла Атлантику, из Бомбея сигнал ретранслируется в Калькутту, Сингапур, Австралию и Новую Зеландию, на подходе – прокладка кабеля через Тихий океан. На том конце провода информацию копируют на перфокарту и записывают новые данные в бесчисленное множество мертвецов.

– Нам нужно не каждого солдата доводить до совершенства, а такое ноу-хау, чтоб из сотни наших мертвецов после обработки хотя бы восемьдесят потом сражались по-людски.

Литтон протянул руку к лесу из гробов.

– Проблема в том, что никто не видит полной картины, – промелькнула на его лице тень тоски. – Нам отчаянно не хватает некроинженеров. Перед тобой полуавтоматическое предприятие, тут за раз готовится и может обработаться несколько тысяч мертвецов, но среди работников не наберется и трех, которые понимают, по какому принципу тут все устроено. Чинят, если что сломалось. Это они умеют, да, но и только. Мало вставить на место вылетевший кабель, чтобы познать таинство души. Мы ставим на место шестеренки, зашиваем раны, залатываем то, что пришло в негодность, и избавляемся от тех мертвецов, которые повреждены безвозвратно… Расскажите же мне, в чем смысл медицины, доктор Ватсон!

Он не ждал от меня ответа на свой вопрос, и я промолчал. Я был принят на новую должность до того, как успел окончить университет, но М позаботился, чтобы в моих документах значилось, будто я доктор медицины. И мне не кажется необходимым лишний раз поднимать эту тему.

Я молча следовал за Литтоном через ряды гробов, и наконец мы пришли к стене, которую охраняло два охранника-франкенштейна. По мановению руки вице-короля они оставили пост, а он вытащил из нагрудного кармана еще одну перфокарту, которую на этот раз передал мне. Кивнул в сторону считывателя, который до этого закрывали собой охранники, а сам подошел к другому, у противоположной стены. Детский, в сущности, трюк, но, похоже, этот проход открывается только при одновременной активации двух карт. Я дождался знака, и мы синхронно опустили руки к считывателям.

Раздался низкий гул, который отозвался у меня внутри, параллельно с линией кладки пробежала трещина, посыпался песок. В стене проявилась квадратной формы дверь. Литтон легонько нажал на нее с правого края, поманил меня пальцем, и я прошел сквозь еще одни врата подземного царства.

В ноздри ударил трупный запах.

Я на своем веку успел повидать достаточно мертвецов, но тут мертвечиной воняло совсем уж невыносимо. А ведь я уже несколько месяцев живу под одной крышей с Пятницей! Уверенность, будто у меня уже выработалась привычка к этому запаху, пошатнулась, но тут я сообразил: все дело в том, что сюда примешался запах крови. Человеческие ощущения накапливаются не простым арифметическим прибавлением, а смешиваются в нелинейных пропорциях. Представьте себе, как незаметные нотки специй совершенно меняют вкус супа. Литтон, зайдя мне за спину, опустил рычаг, и тут же, издав звук сродни человеческому вздоху, загорелись газовые рожки. Помещение – весьма просторное – озарилось дрожащим светом.

У дальней стены виднелась человеческая фигура.