Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия

Борьба гвельфов и гибеллинов наших дней — либералов и патриотов — на развалинах «общеевропейского дома» многих пугает. Однако борьба вызвана необходимостью. Это своего рода биржа труда менеджерской демократии. Так мировая коррупция осваивает новые территории.

В 1989 году, когда ломали Берлинскую стену, мнилось, что разбили преграду, мешающую объединиться; мечтали, что Россия войдет в «общеевропейский дом». Европейский дом накренился, глобализация не состоялась. По европейскому общему дому и постсоветскому пространству прокатилось несколько гражданских войн. И сегодня в Киеве идут уличные бои. Умереть за свободу — достойно, но вот уже тридцать лет мы не можем определить, за какую именно свободу желаем умереть. За свободу от планового хозяйства? Или за свободу от корпоративного капитализма? За свободу от диктата Москвы или за свободу от компрадорской морали? В Европе начались правые националистические бунты: в Греции говорят о фашизме. Страшная украинская карикатура на московские демонстрации провоцирует такой же страшный ответ. Как и сто лет назад, в гражданских войнах 1918 года, обе стороны употребляют одинаковое слово «свобода», но чаще всего не вкладывают в него никакого значения. Гражданская распря упрощает риторику до общих мест: еще вчера слова «либерал» и «патриот» звучали безобидно, просто у людей разные убеждения, — сегодня убеждения упростили до знаменателей. Патриот — это просто патриот, а реальные беды того народа, патриотом которого он себя числит, не имеют значения. Либерал — он просто либерал, он соседа не желает освобождать. Они дерутся непримиримо, и диалог между ними невозможен; да им и нечего выяснять.

Кончился общий европейский дом. Начинали с лозунга «Солидарность», польский лозунг противопоставили казарме, но теперь солидарности нет нигде — рынок всех поссорил. Объединение 1989 года оказалось фикцией. Прежние лагеря холодной войны обозначались как «коммунистический» и «капиталистический» — сегодня капиталисты абсолютно все. Русские воротилы держат деньги в западных банках, западные воротилы хотят использовать российские ресурсы — тут противоречий нет, все хотят наживы.

Однако надо же как-то именовать противостоящие друг другу лагеря. Помогали ролевые игры. История возвращается не дважды, а трижды: в третий раз — в детских играх, как воспроизведение в малых моделях больших событий. Примета нашего времени — жанр фэнтези: ролевые игры в героев эпопей и ролевые игры в «патриотов» и «либералов». Играть в гражданина хочется страстно, это повышает самоуважение людей, ничего не совершивших в реальной жизни.

Возвращение истории происходит по правилам: слова произносятся те же, что говорили деды, даже со слезами на глазах; раньше мальчишки с игрушечными автоматами орали «Даешь Берлин!», а теперь (по сценарию ролевой игры) положено кричать про Магадан и политических узников — или про инородцев, продавших Родину.

В последнее время играющие за «либералов» допустили много неточных поступков — возбуждение заразно: партия «патриотов» охвачена негодованием. «Либерал» сравнивает организации СМЕРШ и СС, противник по игре говорит, что из кожи «либерала» хорошо бы сделать абажур; помилуйте, это все понарошку, надо игроков успокоить!

Но не успокоили.

«Либералы» выступают от имени замученных в ГУЛАГе, считают себя правопреемниками русской интеллигенции и наследниками Мандельштама. Это условность: Мандельштам не принял бы в друзья менеджера сетевой корпорации; но так принято считать. «Патриотам» положено вещать от имени миллионов, попавших в иго к иностранному капиталу. Однако помимо народной риторики никаких акций по ликвидации народных бедствий они не производят.

Наивно было бы думать, что «либералы» несут в страну просвещение, а «патриоты» открывают приюты. И те и другие игроки — обычные капслужащие, отравленные партийной риторикой и высокими гонорарами. Общественные взгляды не важны. Борцы не способны отличить Джона Стюарта Милля от Каткова; какие могут быть либералы, если просвещение в загоне; какие охранители, если охранять уже нечего: все сперли.

Суть явления в ином.

Теперь, когда игра заканчивается кровью, становится яснее, во что играли.

Сикофанты

Полемика так называемых либералов и так называемых охранителей есть служебная идеология социальной коррупции, это своего рода менеджерская деятельность сегодняшней демократии.

В нынешнем российском обществе самой популярной деятельностью является донос. Доносы пишут все граждане: практически любая газетная колонка — это донос, любое выступление на телевидении — кляуза.

Тридцать лет назад российское общество ужаснулось: неужели в тридцатые годы мы написали столько доносов друг на друга? Сталин, разумеется, тиран, но доносы-то мы сами строчили. То был урок истории, который занозой сидит в нашем сердце.

Количество сегодняшних доносов перекрыло сталинские показатели в разы: тогда люди занимались строительством, доносу посвящали часы досуга; сегодня донос есть форма трудовой деятельности, за доносы гонорары платят.