Империя Наполеона III

Покушение на Луи-Наполеона в Лионе вызвало взрыв возмущения по всей стране. Было понятно, что в случае его смерти страна сползет к анархии. Другой фигуры, которая могла бы консолидировать общество на принципах национальной славы и сильной власти, на тот момент во Франции не было. Без династии, без наследственной власти страна окажется игрушкой в руках случая. После поездки по стране Луи-Наполеон наконец решается на установление Империи. Республику парламентского типа сменила Вторая империя, в основу которой легли принципы наследственной власти и народного волеизъявления. Установление режима империи явилось попыткой сохранения гражданского мира в обществе, разделенном еще революцией 1789 года. Луи-Наполеон попытался примирить принцип демократии и принцип прочной власти. Империя явилась одновременно следствием ситуации и внутренних убеждений принца. Еще в 30-е годы он предсказывал возврат Империи, однако пошел на ее восстановление только под давлением обстоятельств. Луи-Наполеон не был авантюристом и проходимцем у власти, как об этом писал К. Маркс, а был не только прагматичным политиком, но и оригинальным теоретиком.

Таким образом, в отличие от Наполеона I у Луи-Наполеона была готовая к воплощению доктрина. Доктрина, позволившая принцу предложить Франции готовую формулу выхода из постреволюционного кризиса. Однако эта формула была эффективна лишь до тех пор, пока в стране сохранялись воспоминания о «старом порядке» и угрозе социалистов. С другой стороны, соединение в государственном устройстве Второй империи противоположных по своей сути принципов народного суверенитета и монархической власти должно было рано или поздно привести к кризису режима. Только в середине XX века генералу Де Голлю удалось решить это противоречие с основанием президентской республики.

Так что же такое бонапартизм? Это власть, основанная на единении вождя и народа, выражаемом и подтверждаемом во время референдумов. Это прочная власть, опирающаяся на полноправных граждан-собственников. Это идея национальной славы, означающей разграбление соседних народов и установление режима наибольшего благоприятствования для собственной торговли. Бонапартизм рождается в горниле революций, но это ни в коем случае не контрреволюция, это завершение революции собственников. Бонапартизм основан на мелкой крестьянской собственности — парцелле. Именно ее защищали французские крестьяне во время революционных войн от посягательств прежних владельцев — дворян и церкви. Ведь бонапартизм Наполеона I — это прежде всего мелкособственнический инстинкт французского крестьянства со всеми его страхами и предрассудками, помноженный на военный и административный гений императора.

Луи-Наполеон мечтал и видел себя в роли нового цезаря, посланного на землю Богом, чтобы вершить Божий суд и открыть человечеству дорогу к счастливому, светлому будущему. Если и не социалистическому, то как минимум справедливому. Но на роль цезаря Луи-Наполеон не годился, и прежде всего по своим личным качествам. Попытки мятежа в Страсбурге и Булони были своего рода вызовом судьбе. И надо признать, что Луи-Наполеон, в отличие от Наполеона I, не смог увлечь за собой солдат и оказался в критической ситуации абсолютно беспомощным. Можно было бы говорить о недоразумении, неблагоприятных обстоятельствах, если бы не две подряд неудачные попытки мятежа, которые развивались по сходному сценарию: блестящее, хорошо продуманное начало и жалкая неудача вследствие психического шока. Принц не смог повести за собой солдат и совершенно растерялся при появлении старших офицеров. Итак, ему стало ясно — он не может стать цезарем в силу своих личных качеств. Во время длительного заключения Луи-Наполеон становится фаталистом, и теперь его судьбу в 1848 году решает уже народ, вознесший его на вершину власти. Токвиль иронизировал: дескать, если бы Луи-Наполеон понимал, что с ним происходит, то наверняка сделал бы какую-нибудь глупость и вновь себя погубил. Но этого не случилось, поскольку принц-президент ни в коем случае не хотел рисковать. У власти он оказался благодаря выбору народа, а не в силу своей «сверхчеловеческой сущности» — в этом заключается важнейшее отличие нового режима от правления Наполеона I, одно имя которого означало славу.