Империя смерти

Те, которые не хотят или не имеют возможности жениться, говорят: «Жениться?! Никогда! Произвести на свет детей, с тем чтобы их потом бросили в эти мясорубки?!» Часто можно слышать, как старики говорят: «Не посылайте меня в государственную больницу: после того как будет покончено со слабоумными, настанет очередь следующих бесполезных едоков — стариков…»

Говорят, что чиновники государственной тайной полиции стараются подавить обсуждение событий в Хадамаре путем применения суровых угроз. Это может быть вызвано хорошими намерениями в интересах общественного спокойствия, но осведомленность и негодование населения не могут быть этим изменены…»

Главный обвинитель от Великобритании Шоукросс особо подчеркнул, что министерства юстиции, внутренних дел и по делам церкви получали «протесты от епископов двух округов, далеко отстоявших один от другого…». Иными словами, о «программе эвтаназии» знала вся Германия.

Действительно, не только церковные иерархи, но и простые смертные пришли в волнение. Более того, «взбунтовалась» и часть нацистской элиты. До нас дошло письмо гитлеровской функционерки, некой госпожи Лёвис. Оно датировано 1940 г., иными словами, написано спустя семь лет после прихода Гитлера к власти, после ликвидации всех партий и профсоюзов, после «ночи длинных ножей», после поджога рейхстага, после разрешения на превентивные аресты и организации целой сети концлагерей, через которые «пропускали» сотни тысяч немцев. Наконец, через год после начала войны, развязанной Гитлером. Но все это отнюдь не вызывало угрызений совести у нацистки Лёвис. А вот убийство больных — вызвало. Очевидно, «эвтаназия» знаменовала собой новый этап в политике нацизма в целом и СС в частности: эсэсовцы перешли еще какую-то границу бесчеловечности…

Вот это письмо, содержащее очень много реалий и потому, по нашему мнению, представляющее большой интерес.

Итак, госпожа Лёвис пишет жене верховного судьи НСДАП Вальтера Буха[71]

:

«Моя вера в победоносное преодоление всех трудностей и опасностей, которые стоят на пути Великой Германии, до сих пор была непоколебимой, свято доверяя фюреру, я безоглядно пробиралась через все политические дебри, но при том, что сейчас надвинулось на нас, у человека, как выразилась вчера одна юная стопроцентная национал-социалистка, работающая в расово-политическом ведомстве, земля уходит из-под ног.

Вы наверняка слышали о мерах, с помощью которых мы в настоящее время избавляемся от неизлечимых душевнобольных, но, возможно, еще не имеете полного представления о том, каким образом это происходит, в каких чудовищных масштабах и какое ужасное впечатление производит на народ! Около Вюртемберга (Графенэкк) разыгрывается трагедия. Это место приобрело совершенно жуткую славу. Сначала мы инстинктивно сопротивлялись тому, чтобы поверить во все, или считали слухи по меньшей мере сильно преувеличенными. Еще в середине октября во время нашей последней конференции в областной школе в Штутгарте (письмо датировано 25 ноября. — Авт.) «хорошо информированные» лица заверили меня, что речь идет об абсолютных кретинах и что «эвтаназия» применяется в совершенно исключительных случаях. Но сейчас ни один человек не сочтет эту версию хоть мало-мальски правдоподобной. Абсолютно доказанные истории отдельных людей то и дело узнаются, они возникают как грибы после дождя. Пусть в двадцати процентах случаев они преувеличены, но, даже если мы отбросим не двадцать, а пятьдесят процентов, все равно дела не поправишь. Самое страшное, самое опасное заключается не в факте как таковом, если бы был издан закон наподобие закона о стерилизации и после строгой научной экспертизы была бы отобрана группа больных, действительно больных, не обладающих ни единым проблеском сознания, ни каплей человеческих чувств, тогда — я убеждена — население хоть и поволновалось бы какое-то время, но потом смирилось бы с неизбежным, возможно, даже легче, чем с законом о стерилизации. Не исключено, что через несколько лет люди даже перестали бы понимать, почему этот полезный закон уже не был издан давным-давно. Но последствия нынешнего состояния дел просто невообразимы. Можно придерживаться разного мнения насчет того, вправе ли вообще человек распоряжаться жизнью себе подобных, однако одно совершенно ясно: право это должно быть строго ограничено законом, а закон этот должен применяться с чувством высочайшей ответственности, если мы не намерены потакать самым низменным человеческим инстинктам и преступлениям. Ведь уже испокон веку применялся, к примеру, такой метод: людей объявляли сумасшедшими и сажали в сумасшедшие дома их родственники, которые хотели от них избавиться…