Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)

Представленная в списке весьма аморфная коалиция имела двойственную природу: бюрократическая иерархия переплеталась в ней с неофициальными нравственными оценками сугубо личного порядка. В «Новом изложении рассказов, в свете ходящих» есть запись, отчасти проясняющая загадку происхождения рассмотренного списка. В ней сообщается, что Чэнь Фань и Ли Ин «обсуждали свои заслуги в добродетели» и никак не могли решить, кому из них принадлежит пальма первенства. Тогда Цай Юн рассудил их так: «Чэнь Чжунцзюй силен в критике вышестоящих. Ли Юаньли строг вуправлении нижестоящими. Критиковать верхи трудно, управлять низами легко».

И Цай Юн поставил Чэнь Фаня на последнее место среди «трех правителей», а Ли Ина – на первое среди «восьми героев» [Шишо синьюй, с. 130]. Цай Юн мыслил категориями административной практики, но предпочтение отдавал не служебному исполнительству, а служебному мужеству противостоять могущественным узурпаторам. Оценка личных достоинств человека по его способности «критиковать верхи» при всей ее риторической произвольности довольно точно отразила характер «чистой» критики в целом, деятели которой чтили идею бюрократического долга, но оставляли за собой право самим выносить приговор двору. Из комментария к приведенному сюжету мы узнаем также, что спор между Чэнь Фанем и Ли Ином получил широкую огласку, но до Цай Юна «во всем государстве никто не мог его разрешить» [Шишо синьюй, с. 131]. Заметим в этой связи, что в перечне 35 «славных мужей», как и в политических эпиграммах, явственно звучит голос верхов провинциального общества. В частности, имя Цзун Цы появилось в списке исключительно благодаря большому авторитету, которым пользовался тот у себя в Наньяне. То же самое относится к Фань Пану и прочим деятелям областного масштаба. Несомненно, что общегосударственная иерархия корифеев «чистой» критики выросла на базе «общего мнения» областной элиты.

Отмеченной многослойностью списка объясняются, вероятно, имеющиеся в нем анахронизмы. В приведенном у Фань Е виде список распространился скорее всего в 168 году, уже после смерти Хуань-ди, когда у противников евнухов появилась реальная возможность добиться всей полноты власти. Это подтверждается, в частности, присутствием в нем имени Цзун Цы, призванного ко двору как раз в то время. Однако глава «восьми сокровищ» Ду Шан умер в 166 году, а часть упомянутых в перечне чиновников прославилась еще во времена всевластия Лян Цзи. Выражение «восемь героев» было в ходу и в 40-х годах, когда так называли восемь сановников, посланных Шунь-ди в инспекционную поездку [Хоу Хань шу, цз. 61, с. 18б]. Можно сказать, таким образом, что список обозначает не столько политическую ситуацию, сколько известную политическую традицию. Вполне естественно, что в ее рамках могли существовать разные списки такого рода – как общегосударственные, так и локальные. Подтверждением тому служит пример Лю Бяо, в молодости служащего областной управы Шаньяна, впоследствии правителя Цзинчжоу. В главном списке он фигурирует в числе «кормчих», но в аналогичном списке, касающемся только уроженцев Шаньяна, объявлен «образцом». В книге Чэнь Шоу он назван одним из «восьми героев», а в цитируемых тут же «Записях о славных мужах конца Хань» он и семь других лиц, соответствующих «восьми кормчим» списка Фань Е, именуются просто «друзьями» [Саньго чжи, цз. 6, с. 35а; Хоу Хань шу, цз. 67, с. 7а, цз. 74б, с. 12б].

Обращает на себя внимание региональный характер «чистой» критики, получившей широкое распространение в центральных и восточных районах империи, но почти не затронувшей запад и юг. Среди 35 человек в списке «славных мужей» пятеро были уроженцами Шаньяна – небольшой области с населением, не превышавшим 600 тыс. человек; Инчуань, Жунань и Наньян представлены тремя людьми каждая; и только по одному выходцу – оба столичные чиновники – из Цзяннани и Сычуани. Конечно, эти цифры могут показаться слишком условными, тем более что среди позднеханьского чиновничества региональная принадлежность не имела большого значения. И все же остается фактом, что движение протеста ограничивалось центром и востоком. Глубинные социально-экономические причины политической нестабильности именно в этих наиболее развитых районах империи нам уже известны. Непосредственным же поводом к борьбе за власть могло послужить само происхождение гаремной верхушки. За единственным исключением все евнухи, удостоившиеся у Фань Е отдельного жизнеописания, были выходцами из центральных и восточных областей. Так, Цао Шэн родился в Пэй, Хоу Лань – в Шаньяне, Чжэн Чжун и Цао Цзе – в Наньяне, Шань Чао – в Хэнани, Чжан Жан – в Инчуани. Судя по известным примерам, уделы евнухам давались в их родных местах или по соседству с ними. Несомненно, внезапное возвышение семей евнухов особенно болезненно воспринималось их традиционно более авторитетными и влиятельными соседями в родных местах.