Империум человечества: Омнибус

— До этого не дойдет, — вымолвила она.

Строгое выражение лица Имогены вернулось.

— Не будь наивной, — бросила она и зашагала прочь.

Прокатывавшийся по коридорам грохот войны, казалось, оповещал о наступлении конца света. За криками раненых, гудением и жужжанием медицинских инструментов непрерывно стрекотали болтеры и визжали энергетические орудия чужаков. Время от времени раздавался мощный взрыв, сотрясавший стены, отчего на головы госпитальерок и их подопечных сыпались струи песка.

Сестры из ордена Безмятежности перенесли свой временный лазарет из внутреннего двора в длинное изогнутое помещение со сводчатой крышей, подпираемой столбами. Когда монастырь только возводили, здесь находились казармы; теперь небольшое количество бес порядочно раскиданных тут коек приспособили для принятия раненых боевых сестер.

Верити, Зара и остальные трудились изо всех сил, ведь правила военного времени предписывали любыми средствами и как можно скорее поднимать солдат на ноги и отправлять обратно в бой. В действительности же мало кто нуждался в их опеке, так как большинство получавших попадания от оружия некронов умирали почти сразу, а немногие другие, кого даже просто задело, впадали в глубокую кому, отличавшуюся практически полным отказом всех функций организма.

Рукой в валетудинарианской перчатке она провела над обожженными участками кожи простого рабочего, пребывающего в наркотическом сне, и из кончиков металлических пальцев со щелчком вылезли скальпели, автосшиватели и лечебные щупы. Перчатка была неотъемлемой частью Верити, продолжением ее тела, как болтер для сестер-милитанток.

Закончив с мужчиной, она оглянулась на Талассу, которая пребывала в полудреме; повязки на ее животе темнели от крови из раны, которую еще предстояло залатать. Боевая сестра скалилась от боли, вглядываясь в каменный потолок и тщательно прислушиваясь, как будто по доносящимся звукам складывала цельную картину разворачивающейся битвы.

Верити повернулась обратно как раз в тот момент, когда Зара поднялась от бездвижной сестры-доминионки, которую принесли из западного крыла монастыря. Госпитальерки встретились глазами, и вторая слегка покачала головой, прежде чем натянуть на лицо доминионки похоронный саван.

— Они продолжают наступать, — сквозь зубы процедила Децима, наблюдавшая из-за поваленного столба. — Заставляют нас сдавать одну баррикаду за другой, подбираясь все ближе к центральному донжону. Поток неудержим.

На мгновение Верити задумалась, что конкретно описывает Децима — эпизод из прошлого или текущее сражение.

— Почему ты здесь? — спросила она.

— Канонисса забрала у меня оружие, — объяснила неумершая. — Запретила драться. Приказала не путаться под ногами. — Она завертела головой. — Мне нельзя доверять.

Знакомое чувство жалости к разбитой женщине вновь вернулось к Верити. Горькая печаль, которую сама Децима, похоже, была не в состоянии испытать.

— Я не верю. Думаю, ты пришла сюда, чтобы оберегать нас.

— Оберегать? — шепнула Децима. — Оберегать, — повторила она и, кажется, успокоилась, но затем резко подскочила и схватила руку госпитальерки. — Ты ведь врач. Сможешь вытащить его? Ты ведь умеешь резать и сшивать плоть, да?

— Да, — настороженно протянула Верити. — Что ты имеешь в виду?

— Децима, — выпалила она, — я хочу быть ей. Сейчас я не уверена. — Она сжала пальцы в кулак и стала тереть глаз. — Где-то там воспоминания, но они заперты. Они мелькают, словно кадры на экране, но ничего не значат. Я не знаю, кому они принадлежат. Ты утверждаешь, что я и есть эта женщина. А Наблюдатель говорит, что это не так… что я…

Она отвернулась и закричала на своего бесплотного мучителя.

— Прекрати! Замолчи!

Верити испугалась, когда Децима стала беспощадно хлестать себя по лицу, в результате чего с ее треснутой губы закапала густая маслянистая кровь. Она бешено вцепилась костлявыми пальцами в мясо на шее, точно в том месте, где, как Тегас показал, под кожей находился поврежденный мозгоклещ.

— Эта штука! Это она причиняет мне боль! Я смогу положить всему конец!

— Чем я могу тебе помочь? — в конце концов спросила Верити и ощутила, как внутри нее открывается холодный провал при мысли о том, что, возможно, потребуются крайние меры. Это был бы далеко не первый раз, когда госпитальерке пришлось даровать кому-то Умиротворение Императора, но с каждым таким случаем какая-то часть ее души отмирала.

Наконец она подняла глаза на выжившую и увидела нечто необъяснимое — непонятное свечение, как от эктоплазменных зарядов вокруг мачт космолета в варпе. Загадочный ореол жуткого света — тусклый, но различаемый — мигал над головой Децимы.

— Ч-что это? — Таласса увидела то же самое и приподнялась с постели.

Ответ Децимы так и не прозвучал. Что-то привлекло ее внимание, и вдруг она завопила, как разъяренное животное. Неумершая навалилась всем телом на Верити, и они обе повалились на пол казармы, когда внутри помещения вспыхнул слепяще яркий свет.