In the Deep

Два экрана ожили, воплощая рубки фрегатов. Еще там были покрытый бисеринками пота лоб Нагисы и встревоженная мордочка обормота. Это просто такие разные лица у беды, поняла я.

— Где Мана? — спросил Каору, слегка облизнув верхнюю губу: ему было хреново и больно, Закат ухватил его ледяными пальцами прямиком за сердце. Я видела изменившуюся кожу, сосуды в которой вдруг стали вести себя очень-очень-очень плохо.

— Мы уточняем, Каору. Перешли данные о проходе.

Ай-яй-яй, как холодно, обожглась я, слушая сама себя. Как неприятно. Зам Кацураги по общению с подчиненными. Наистерить бы.

— Хорошо, держи, — кивнул бывший штурман.

— И свою биометрию, — добавила я. У красноглазого зазеркальца были расширены зрачки. Не знаю, к чему его там подключили, но это что-то явно не справляется со своей работой. Как бы ни пришлось ставить ему в рубке почетный караул с реанимационными комплектами.

— Аска, я ее не вижу, — встрял Синдзи. — Я уже пару минут сканирую ближний космос, и…

— Данные сканирования — моему ВИ, — перебила я.

— Х-хорошо, — запнулся обормот и склонил голову, отбивая что-то на виртуальных клавиатурах.

В трех рубках было очень тихо, везде люди вроде как работали, а потом я заметила за спиной Синдзи Рей.

Аянами сидела у орудийной консоли, глядя перед собой. Замороженное супер-оружие просто там сидело и молчало. Прошлые рейды в Закат вспоминала, что ли. Я тряхнула головой: пустые алые глаза вгоняли в какую-то прострацию.

— Я нашел ее, — вдруг выдавил Синдзи.

— Где?

Кацураги успела с вопросом раньше меня, но зато я сразу поняла — где. Метка «Йонгоки» светилась на экране подпространственной связи. Уровень сигнала — третий стандарт, уверенный прием. Только вот незадача: третий стандарт — это в зоне действия сканирующей сферы даже самого поганого корвета.

Метка иголкой тыкала мне в глаз, и я отбила команду на установку связи.

Третий экран пошел рябью изнаночных помех, его затянуло сеткой калибровки, а потом там появилось лицо Маны. Киришима осунулась, у нее запали щеки, и в глазах было пусто и устало. Девочки-солнышка на экране не было. Капитан Киришима была, а вот девочка-солнышко — нет.

— Мана! — воскликнул Синдзи.

Девушка глядела куда-то сквозь камеру своего узла связи, она просто сидела и смотрела в экран. Готова поклясться, что если я приближу изображение и рассмотрю отражение в ее глазах, то увижу там пустой голографический дисплей. Ну, или марево гравитационных помех.

— Она нас не видит, — сказал Каору тихо. — И она не в этом мире.

За спиной Маны переборка зарябила и застыла ноздреватой губкой.

— Выключай, — приказала Мисато-сан.

Я оглянулась. Женщина смотрела мимо меня — на застывший портрет своей ученицы, фоном которому была вырождающаяся металлорганика, и выражение лица у нее было нечитаемым. Или, как вариант, непечатным.

— «Сангоки», фрегат «Йонгоки» числится пропавшим без вести, — объявила войд-коммандер. — Теперь все слушают очень внимательно. Сорью, излагай план операции и раздай цифровые подписи высших полномочий. У меня все.

Мисато-сан встала, подтянула к себе стек и тяжелой походкой вышла из рубки — в длиннющий коридор безлюдного фрегата. «Там очень пусто», — подумала я и вспомнила: ах да, а теперь я всем должна пару ядерных торпед с откровением. Эпическое такое откровение под названием «цели миссии». Просто удивительно, что у нашего забега в Закат нет красивого громкого кодового имени.

А еще удивительно, что у меня пекут глаза.

Прощай, девочка-солнышко. Я уничтожу этот мир в память о твоем замечательном «молоте», о «тройном корпусе» и о том, что я с тобой так и не подружилась.

— А-аска?

А, ну да. Я вывела на экран слева от себя данные активных сканеров и выдохнула. Три умные машины собирали данные о среде, обрабатывали их, уточняли координаты… Словом, есть немного времени, а потом — да начнется гонка.

— Наша цель — привести в зазеркалье «Тень».

Не дать им удивиться. Не дать задать ни одного вопроса. Я лучшая, пусть я и недо-командир в этой экспедиции, и значит, — я смогу. И значит — придется с самого начала, с того, что чуть не перебило мне хребет перед прыжком в «Фоейршельд».

Только вот Кацураги налила мне кофе, а я парням даже так испортить жизнь не могу.

«Тень». Корабль мертвецов, корабль бессмертных. Корабль, созданный для вечного сражения. Сверхдредноут, который навсегда займет Предвестий, потому что сам укреплен останками поверженных врагов. Как логично, правда? С помощью этого корабля канцлер проводил свой жуткий эксперимент — создавал гвардию Аянами, создавал только для того, чтобы испытать на прочность свое оружие против Заката: ну-ка, есть сила зазеркалья?

Есть, еще какая. Восемь человекообразных Предвестий почти полвека держали в страхе недовольных Империей, а одно из них вон и сейчас сидит, обняв колени, за спиной шокированного обормота. Несчастное, ледяное. «Эмоционально нестабильное» в этого обормота по уши.

В «Тени» семнадцать сердец тварей из зазеркалья, и я, разговаривая с Его Тенью, стояла рядом с одним из них.