Иная судьба

— Ах, такой мудрый, такой скромный, войны не хочет, а рассудительный такой. А эти двое — они что? Они о ком пекутся? Ах, вот нам бы не их, а этого, вот из кого бы хороший царь вышел…

Воины, басилевсы, пастухи, конечно, цыкнут на жен или сестер: знай место! Нам, мол, виднее, за кого воевать. Раз цыкнут, второй раз цыкнут, на десятый — проворчат устало: ну да, Аид Стрелок хорошо бы смотрелся на троне. Только он же, скотина, не хочет на трон, а вот если бы вдруг вернулся — то мы не против…

— И вообще, — сказал я, уже делая шаг наружу. — В любом случае все решает женщина. Не вмешиваясь. Даже… не говоря.

— О чем это ты, внучок? — полетело в спину.

— О том, что у каждого из нас своя Ананка.

Позади раздалось сразу два смешка — очень женских.

* * *

Потом я располагал к себе Гипноса — крылатого близнеца Смерти. Ну как — располагал… пса труднее приручить. Стоило как-то навестить Ату в ее дворце — и этот прилип. Болтал обо всём на свете — о матери, о своих детях (их у него сотни три, и все прибывает), о своем братце, мрачном Танате, об Эриниях, о Моме, Хароне… На поверхности — и то за мной шастал. Я с его слов за пару лет весь подземный мир заочно выучил. Сначала. Потом — уже не только заочно, потом я по этому же подземному миру сколько-то раз прогулялся, видел Гекату, видел Харона (этот даже поинтересовался — что я там забыл), как-то раз с Ахероном на кулачках схватился — тому явно было некуда силу девать…

Разведал подходы к Тартару, сунул туда нос пару раз — как внутри-то?

Тьма, выворачивающая наизнанку, прорастающая в твое нутро, переполненная голодом, вцепляющаяся, впивающаяся, желающая поглотить, не отпустить, сделать небытием…

Не особенно понравилось, словом.

А потом я принял приглашение Зевса. Явился к нему на Парнас, во дворец, который тогда только начинал возводиться. Вернее, в шатер — за несколько стадий от стройки.

— Ну, вот и Мудрый, — выдохнул младший. Встал, радушно указал на пустое ложе, щёлкнул пальцами — служанка поднесла чашу с вином. — Думали — не дождёмся тебя, брат!

Я кивнул. Сел, привычно натянул на физиономию маску — мудрого брата, советчика, не-воина. Сидит — прелести нимф не обсуждает, о войне не толкует, только внимает.

Рассматривал братьев исподтишка — они вошли в самый расцвет, что Зевс, что Посейдон. Накуролесить уже успели — вон, легенды слагаются о том, как Зевс с какими-то драконами сладил…

Ссорятся, говорят.

Правда, при мне особенно не ссорятся — так, пересмеиваются, поглядывают свысока. Мол, мы вообще-то воюем. Трон своего отца захватываем. А ты зачем вот так?

— Что, брат? — прозвучало после часовой беседы ни о чем. — Много ли мудрости познал на досуге?

— Достаточно.

— А говорят — в пифос Япета не умять, — вставил Посейдон. Он разрумянился от вина. — Знаешь — в доме у Япета стоит здоровущий пифос, куда все болезни и беды загнали? Так в Аиде, говорят, мудрости и побольше будет.

И заржал — понятно, за что Жеребцом прозвали.

Зевс поднял на меня глаза, полные вопроса. Одного и того же вопроса — уже сколько лет…

— Не передумал, — легко отозвался я. — Я уже сказал, я не хочу править.

Зевс огорченно вздохнул, развел руками. Мелькнула зарница в блестящих волосах.

— А какая бы история получилась. Представляешь? Трое братьев, Крониды — против титанов! Вместе, плечом к плечу, до конца…

— Чьего? — спросил я тихо.

Зевс поперхнулся, нахмурился. Посейдон — тот был более прям.

— Так их же, конечно, — пояснил мне, несмышлёному. — Если мы, все втроем — тут же и титанам конец!

— А точно только им? — усомнился я, глядя не на пышущего весельем смертного — на мрачного младшего. Тот дернул ртом, нахмурился сильнее. А Посейдон бурлил себе дальше:

— Так, а кому ж ещё?!

Я пожал плечами — мало ли, кому… Может, всем вообще, кто там знает. Хорошо, конечно, представлять это — клятва над каким-нибудь жертвенником, «Мы втроем!», финальная битва, которая зальет кровью Фессалию…

Только кто поручится, что титаны не воззовут в час битвы к старшим братьям, к Гекатонхейрам в Тартаре? И кто поручится, что Гекатонхейры не ввергнут мир в окончательный Хаос?

— Титанам конец — и что потом? — спросил я еще тише. Зевс смотрел пристально и задумчиво, не мигая. Посейдон приподнял брови в красноречивом и немом: «Братец, да ты дурак?»

— Потом — править…

— Кто?

— Что — кто?

— Кто будет править, если мы встанем плечом к плечу? Если завоюем победу втроем — поставите на Олимпе еще два трона?

— Так и не надо, — оживился Посейдон. — Зевс вот выдумал отличную штуку. Мир же и разделить можно. На две… ну, или три части, если вдруг и ты с нами. Один — верховный, на Олимпе… морем тоже вот можно править…

Понятно. С третьей частью еще не определились — кто там знает Стрелка, его на войну-то не уговоришь! А если вдруг уговорят — Зевс еще что-нибудь придумает.

Глава Олимпа, двое наместников… ну-ну.

— И?

— Что — и?

— Кому какая часть? Или вы и об этом договорились?

Зевс, не сводя с меня взгляда, кивнул Посейдону — продолжай, мол. Средний поерошил иссиня-черную гриву, пожал плечами.

— Ну, можно же жребием решить. Знаешь, бросить жребий… и пусть уж тогда Ананка распределяет — кому какая…