Индивидуум

– Ты тоже, потому давай не вступать в конфронтацию и будем работать как профессионалы.

Паскалю, видно, не очень нравилась идея работать с Даном на равных, но через силу он кивнул. Благодаря ему в пункте царил спартанский порядок, все работало как часы. Скорпион напряженно взирал на обновляющиеся документы с данными, упершись руками в стол.

– Утройте исследовательские группы за счет всех прохлаждающихся в Соларуме адъютов и ускорьте спуск вниз, – приказал он стоящему неподалеку Лебедю. – Установите причину случившегося в кратчайшие сроки.

Паскаль удалился, а я как можно незаметнее покинул пункт следом. И смотрел по сторонам с потерянным видом. Остальные работали над чем-то важным: на площадке бурлило броуновское движение, адьютам и протекторам не требовалось даже командование, все знали, что им следует делать, – настолько хорошо были отточены системы при работе в чрезвычайных ситуациях. Коул пока не появился – сказал Дану, что придет позднее. Но что могло быть важнее… такого?

Адъюты в большом количестве прочесывали местный лес – густой и хвойный, пугающе тихий. Я ждал прохладного воздуха, но тут так тяжело дышалось, словно через забитый нос. И атмосфера – легкая и ледяная. У меня мурашки от нее бежали. Тревога не уходила, настолько неправильным чувствовалось все вокруг. Остальные это тоже ощущали, я-то знал наверняка. Пугающе и неотвратно, и главное – никто не понимал, что же такого случилось, чтобы вызывать такой трепет. Что-то совершенно неуловимое, как пыль кошмаров под веками. И в то же время реальное, разверзшееся передо мной огромным каньоном.

Километры почвы исчезли. Я видел дно – гладкое и отполированное почти что до зеркального блеска, – но противоположный край трещины терялся далеко впереди. Мой взгляд блуждал от разлома к лесу, к покрытым голубоватой дымкой горам и затем – к ясному небу. Такому оскорбительно чистому и солнечному, будто оно и не заметило смерти всех этих людей.

Асфальтированная дорога обрывалась, как ножом отсекли. На заржавевших цепях тоскливо покачивался дорожный знак, обозначавший въезд в городок. Его название уже не имело никакого смысла – Соларум все равно сотрет его из памяти человечества. Я повернул голову к почти единственному свидетельству того, что в этом месте жили люди. Невысокая каменная ограда и часть сохранившегося двора. Сам дом исчез, как и все вокруг, а вот этот кусок каким-то чудом спасся, выстоял. Застрял во времени. Там даже был лакированный стол с раскрытой книгой на нем. Возможно, некто читал здесь, но забыл что-то в доме, удалился всего на минуту. Если бы человек находился чуть ближе к дороге…

– Ты новенький, верно?

Я взглянул в лицо незнакомки, стоявшей на самом краю разлома чуть в стороне. Она принялась стряхивать с плеча еловые иглы, и оружие за ее спиной слегка загремело – меч и небольшое копье. Форма протекторши с самого начала показалась мне странной. Похоже, одна из прежних версий. Подол сюртука длиннее, на поясе перевязь из серой ткани, к ней прикреплены все нужные сумки и загнутые клинки. На голове капюшон, край которого венчался острым серебряным ромбом. Шея укрыта темным платком, которым протекторша, судя по всему, обычно закрывала нижнюю часть лица. Рукава с узорчатыми вставками, сапоги так вообще с заостренными стальными носами.

На этой форме погон с созвездиями не имелось, а вот знак заставил меня поразиться.

– Чего молчишь? Или язык проглотил? – усмехнулась она.

Рыбы. Круг Тринадцати.

Рамона.

Та, о силе которой травили байки. Говорили, ее квинтэссенция была даже внушительнее, чем способности Сары.

– Так это ты спасла Стефа и Фри?

Фри второпях успела мне рассказать обо всем, пока Стефана волокли в Лазарет. То, с чем они были не в силах справиться вдвоем, Рыбы одолела в одиночку.

Кожа Рамоны была цвета светлой карамели. Густые каштановые волосы и необычайно длинные черные ресницы. Острые губы, подбородок с ямкой и пробуждающий в памяти образы римских статуй нос. А глаза – бледно-серые, холодные цветом, но горячие душой. Она была ровесницей Коула – не младше двадцати пяти, невысокая и крепко сбитая. Лицо покрывали мелкие шрамы.

– А! – оживилась она. – Да, вовремя я, правда? Водолея, конечно, помотало, но вроде жив-здоров. А ты все-таки кто? – Тут ее острый взгляд скользнул к моим погонам, она охнула. – Так ты новый Стрелец?

– Э, да…

– Приятно познакомиться! – Рыбы схватила мою руку и начала трясти ее с утроенной силой. – Как давно ты с нами? Долго же меня в Соларуме не было, столько пропустила! Ох, пустая старая голова, совсем забыла представиться!

Ее душа беспощадно жарила мою кожу. Повсюду темнели скалы и ревела лава. С черного неба дождем сыпали мелкие монеты. Из ярких оранжевых потоков вырывались огромные каменные руки, испещренные огненными трещинами. На камнях нацарапаны рисунки, едва разборчивые, они покрывали все видимые стены и пол. Центр души – наполовину скрытая под магмой голова женщины. Ее оставшийся на поверхности сапфировый глаз смотрел прямо на меня.

Рыбы пафосно положила руку себе на грудь. Было в этом жесте что-то подозрительно знакомое.