Инъекция страха

В соседней комнате бабушка и Алиса хором декламировали: «Мы прижмем язык к губам — та-та-та! — а теперь прижмем губами — па-па-па!» Бабушка просила: «Медленнее, лисенок, не напрягайся. Смотри, язычок зубками зажимаем, и получается „та-та-та“. Потом язычок между губками — па-па-па…» «Молодец, девочка, старается, — подумал Андрей. — Выкарабкаемся, без Шлемы обойдемся. Если в тюрьму не посадят. На кладбище монету зарыть — надо же такое придумать. Моторная алалия у ребенка — та же земля, в которую кто-то упрятал единственное ваше сокровище. Та же тюрьма — для интеллекта. Всю жизнь можно потратить, чтобы найти и освободить». К счастью, у Алисы расстройство было не в тяжелой форме. К тому же рано распознали (полное отсутствие лепета, трудности с координацией движений и с чувством равновесия), хотя поначалу неспособность общаться принимали за упрямство и лень…

Только бы все обошлось. Только бы он ребенка не тронул… «О чем я? — ужаснулся Андрей. — Причем здесь ребенок?»

Артикуляционная гимнастика — это было ужасно. Поначалу Алиса не могла даже понять, как нужно двигать ртом и языком, чтобы получался тот или иной звук. Потом речь ее надолго замерла на уровне отдельных слогов, потом появились слова — искаженные до неузнаваемости. Потом появился Ефим Маркович…

«А я здесь причем? — вибрировал Андрей. — Если Саша не параноик, то кто? Не маньяк же он, в самом деле?»

— Ну, теперь все… — со зловещим азартом прошептал гость, словно откликаясь на вибрации хозяина.

Он протер тряпкой увлажнившиеся детали пистолета. Затем достал откуда-то из-под мышки железную палочку интересного вида: один конец загнут в виде кольца, другой заострен и с прорезью — наподобие швейной иглы. Просунул клочок ткани в прорезь палочки, взял свободной рукой самую большую из лежащих на столе частей и показал все это Андрею:

— Учись, студент, пока я жив.

— Кто жив? — переспросил тот, обмирая. Не расслышал концовки фразы, к сожалению.

Саша не ответил. Часть, которую он держал в руке, лишь отдаленно напоминала собой пистолет. Рукоятка, рамка со скобой плюс голенький, сиротливо торчащий ствол. Движениями опытного хирурга Саша направил разобранное оружие на лампу, сощурился и просунул палочку с кусочком ткани в канал ствола.

— Инструмент, которым я сейчас работаю, называется «протирка», — заговорил он как бы между делом. — Нормальные люди протирку с собой не носят. А я ношу. Удаляем нагар, чтобы пулькам было удобно, особое внимание обращаем на углы нарезов. Также на патронник. Пульки, что бабы — не любят грязь…

Закончив, он переместил прицел — с лампы на Андрея, продолжая озабоченно щуриться. В отверстии ствола был виден его немигающий глаз.

— Кажется, все? Внимание, замерли, сейчас отсюда вылетит пчела.

Пошутил. Чего же он добивается, сволочь?

— Учись, Андрюха, запоминай, может, когда-нибудь пригодится. Вот, например, «шептало», название такое, не пугайся. Чтобы курок не срывался раньше времени с боевого взвода. Вот спусковая тяга, вот курок. А это самое главное — боевая пружина, которой все приводится в действие. Хотя спусковой крючок — тоже главный, особенно когда ты на него нажимаешь. Вот так — пах, пах, пах…

Опытный и хмурый хирург превратился в мальчика, хвастающего своей игрушкой. Впрочем, глаза его оставались по-взрослому бесчувственными. Саша замолчал и принялся за ударно-спусковой механизм, которому он уделил столько внимания в своей лекции. Протирка летала в его руках. Белая тряпочка давно уже не была белой. Иногда он помогал себе спичкой — сосредоточенно выковыривал что-то из пазов и вырезов…

— …Жа-жы-жо-жу… — пищал в спальне детский голосок. Ага, мать делала с Алисой упражнение «Здравствуй, пальчик». Большой палец поочередно касается подушечкой остальных пальцев, при этом ребенок каждый раз произносит определенные слоги. Алиса, как и другие ей подобные дети, с трудом могла воспроизвести ритм, не зря они на занятиях беспрерывно водят хороводы и хлопают в ладоши… «А что будет, когда закончится чистка оружия? — неожиданно переключилась мысль. — Не так, видите ли, на их машину посмотрели! Что за нелепая подозрительность?»