Инферняня

– Ты здесь, наверное, постоянно бываешь?

– Да. Почему бы не навестить свою первую любовь…

– Что? – вскинула я глаза.

– С этой девушкой я встречался в старших классах. Это кафе ее семьи.

– Да? – произнесла я. – Все понятно.

– Что понятно?

– Ничего, – буркнула я.

– Да?

– Если ты все время сюда захаживаешь, значит, она до сих пор тебе… ну… нравится.

– Нет. Значит, мне нравится, как у них готовят, – сказал Томас.

Похоже, он не врет. Поверить, что ли?

Все же хорошо, что это не библиотекарша – та при каждой встрече лезет с ним целоваться!

А Томас рассматривал меню.

– У них очень вкусная паста. Из домашнего теста… – сказал он.

Я тоже рассматривала меню. Но думала о другом – уже и не о библиотекарше, и не о Томасе. А о своем доме у океана. И о том, что теперь мне будет куда высадить мою чудо-пальмочку! Буду с утра просыпаться, протягивать руку в окошко и срывать манго или апельсин на завтрак!

– Да, все забываю спросить, – прервал мои мечты Томас. – Когда мы грузили пальму в фургон, я заметил, что вся земля в горшке перерыта. Ты не знаешь, кто мог это сделать? – Он понизил голос: – Похоже, хотел взять отросток.

– Откуда мне знать? – как можно небрежней сказала я. – Наверное, соседский терьер. Не мог до улицы дотерпеть.

– Да? – улыбнулся Томас.

На что это он намекает, а? Я приняла невозмутимый вид и уткнулась в меню.

Но тут зазвонил мой сотовый. Я поспешно его выхватила из клатча и так неуклюже нажала кнопку ответа, что он шлепнулся в корзинку с хлебом и уже оттуда заверещал:

– Алисия! Я с детьми торчу у твоей двери, и на нас пялятся соседи! Где тебя носит, черт возьми!!!

Это был голос Грыыхоруу. Который, похоже, изучил на своих актерских курсах, как выражать эмоции с помощью слов. Я представила, как они там стоят в подъезде: на детях антикислородные шлемы, Грыыхоруу, по обыкновению, в супермини-юбке. Хорошо, если не в облике старушки лет восьмидесяти. Отчего же соседям на них не пялиться?

– Да, – сказала я, подобрав телефон. – Я буду сию секунду. – Положила телефон обратно в клатч и посмотрела на Томаса.

– Ничего, – сказал он. – Пообедаем в другой раз.

А в голосе – ноль эмоций. Хоть бы огорчился, что ли.

Я кивнула и пошла к выходу. Выхожу, а кто-то меня догоняет и говорит:

– Подожди.

Я обернулась. Мне улыбался Томас и протягивал коробку:

– Это тебе. Пицца. Чтобы продержаться до нашего с тобой завтрашнего обеда.

А разве я соглашалась на завтрашний обед?

– Не любишь пиццу? – спросил Томас неуверенно.

– Люблю, – ответила я.

– И я люблю, – сказал он. А потом наклонился ко мне и поцеловал.