Инферно

Не в силах выдерживать эти жуткие видения, Сол опустился на палубу. Рядом распласталось нечто, бывшее минуту назад Демискуром — крабообразное страшилище, на которое невозможно было смотреть без содрогания. Сол вдруг понял, что сам наверно выглядит не лучше. При мысли об этом ему тут же захотелось посмотреть на свою руку, на свое тело, но он усилием воли отвел взгляд и уставился на ближайший ползучий конус. Теперь он напоминал щупальце, которое словно бы ласкало небесное подбрюшье и — странное дело — будто вливалось в него. Между зыбью и небом словно выросли десятки пуповин, по которым должно было что-то перемещаться. Но что?

Сол прикрыл глаза.

Немногие звуки тоже исказились, приобрели эхо, становились ниже или выше, растягивались и сжимались, как и пространство вокруг. Сол стал считать секунды, чтобы успокоиться. Но и со временем творилось неладное.

Биение собственного сердца казалось невероятно медленным, как мерные удары огромного колокола, с долгими, гулкими паузами. А потом резкий переход, и в груди словно бы застучала дробь. Мир то застывал в тягучей медлительности, то разгонял свое движение до таких темпов, что щупальца конусов дергались и извивались, будто от электрических разрядов.

Сол закричал.

Из глотки донеслось гулкое, нечеловеческое завывание. Сол сжался, попытался втянуть в свое амебоподобное тело щупальца, лапки, хоботы, которыми оброс и вжался мордой или тем, во что превратилось его лицо, в пол.

Эта агония длилась, как горячечный бред. Без времени, без надежды.

Сол будто попал в ад.

Инферно.

Из полусонного состояния его вышиб сильный спазм и последовавший за ним позыв рвоты. Сол перекинулся через борт и изверг из себя весь скудный запас, каким располагал желудок. Вывернувшись наизнанку, он бессильно опустился на пол. Во рту жгло от желчи. Сол проморгался и осторожно осмотрелся.

Миру вернулись нормальные свойства. Но бывший экипаж «Пиявки» находился в крайне разбитом состоянии. Офицеры и матросы вповалку лежали на палубе, погруженные в тяжелый сон. Немногие пытались встать и неуверенно, шатаясь, шаркали в тень, подальше от злобного солнца. Тут и там слышался слабый, жалобный стон. Над палубой витали запахи нечистот и блевотины — кто-то не смог сдержаться.

Что-то крепко вцепилось в руку Сола. Он с ужасом посмотрел туда, ожидая увидеть мерзкое щупальце, но это была всего лишь человеческая рука — рука Демискура.

— Жив?

Сол кивнул. Сил говорить пока не было. Демискур кое-как подполз к нему и уселся рядом, прислонившись спиной к перилам. Так они и просидели, наверное, с час, прежде чем смогли собрать остатки сил и завязать разговор. Большая часть команды к этому моменту худо-бедно очухалась и пыталась вернуться к нормальной жизни. Зазвучали первые команды. Оказалось, корабль вынесло в дрейф, и сейчас надлежало определить его местоположение и проложить новый курс. Орманд принес Солу с Демискуром по кружке теплой воды. В утробе корабля после многих попыток завелся и глухо зарычал двигатель.

— Кажется, вырвались, — сказал Демискур, утолив жажду.

— Зачем вы вообще туда поплыли? — спросил Сол.

— Мы плыли не туда, а севернее, — возразил Демискур. — Кто ж знал, что эта чертова аномалия движется!

Сол захихикал. Демискур тоже. Глядя на них, заулыбался и Орманд.

— Выходит, все? — спросил Сол, когда прошел приступ истерики. — «Пиявка» ускользнула?

Демискур мрачно произнес:

— Мы найдем ее. Прочешем весь мировой океан.

— Похвальное рвение, — сказал Сол. — Учитывая, что планета имеет длину экватора сорок тысяч миль, на это уйдет несколько наших жизней. Твоя офицерская честь будет сохранена, да и у остальных тоже. Но, все же, Имин обвел вас вокруг пальца.

— Что? — Демискур выпучил глаза.

Сол рассказал ему про визит Имина в тюрьму и попытку Сола к самоубийству.

— Вот же мразь… — Демискур смял кружку в уродский ком. — Теперь мы в бегах. Пути назад отрезаны. Западное полушарие закрыто, всюду джаханы. Наверно скоро они полезут и в Восточное. Зачем?

— Не зачем, а когда, — поправил Сол. — В их мотивах нет ничего нового. Любая нация мечтает о мировом господстве. Джаханы решили, что час настал. Большие острова теперь у них, Тысяча — тоже. Как и Мендоза, и другие плавучие города Сеятелей. Вопрос в том, когда они двинутся на обратную сторону планеты.

— Никто этого не знает, — сказал Демискур.

— Ну и шут с ними, — отмахнулся Сол. — Сейчас важнее другое.

Демискур уставился на него так, словно увидел в первый раз. С удивлением и опаской.

— О чем ты? — наконец спросил он.

— О Керасе, — сказал Сол. — Вернее, его цели. Помнишь остров дукунов?

Демискур кивнул, сверля Сола внимательным взглядом.

— Я запомнил координаты конечного пункта, который они прочертили на своей зыбучей карте. Двадцать один градус южной широты, сто пятьдесят пять восточной долготы. Верно?

Демискур молчал и делался все мрачнее.

— Вижу, что да. Экипажу об этом ничего не было сказано, только вам с Гриммом, ведь Керас не мог рисковать миссией ради своих личных амбиций. И вы, как два гранда, были посвящены в тайну плавания.

— Откуда ты узнал? — выдавил Демискур.

— Я счетчик.

— Ты песчаный демон!