Инферно

И не было ли сумасшествием задаваться подобными вопросами? Но все же кто-то из этого водоворота гостей убил Хэнто Грега. И еще несколько других были замешаны в этом. В какой-то момент приема кто-то должен был совершить нечто, что не должно было, по их мнению, быть замечено остальными, и они имели основание желать, чтобы это действие не попало в кадр. Где-то среди этих задержек в уборной или случайных остановок в холле, чтобы переброситься парой слов со знакомыми, скрывалась ниточка к убийцам Правителя.

Но где? Где в этой сумятице можно отыскать хотя бы намек на преступников? Лучшим методом Фреда и Дональд сочли убрать все невинные сцены и просмотреть то, что осталось.

Потому они отмели все, что казалось довольно безобидным, и уставились в экран в надежде разглядеть среди того, что они не стерли, что-нибудь подозрительное.

Работа предстояла довольно тонкая, поскольку кадры в интеграторе были неполными, а часто и нереальными. Если, к примеру, камера в коридоре показывала человека, входящего в комнату, где камеры не было, интегратор не знал, что делает данный субъект, пока он снова не выныривал в поле зрения видеотехники. За отсутствием информации образ этого человека оставался на одном месте, торчал в центре комнаты, как неподвижная кукла, пока не приходило время, когда он покидал комнату. Тогда кукла начинала двигаться к двери, не перебирая ногами, и превращалась в изображение настоящего человека, только когда его засекали камеры.

Еще удивительнее были половинки людей, мелькающие там и тут по залу, – отдельные руки-ноги и разные части тела, принадлежность которых интегратор не сумел идентифицировать с конкретными личностями. Они так и оставались, если не дать команду убрать их.

Большая часть гостей, которые находились в поле зрения, были полуреальны. Интегратор это не беспокоило. Исходя из заложенной в него информации, он бесстрашно принимался фантазировать. Он мог прокрутить различные версии изображаемых событий, учитывая все возможные действия тех, кто на какое-то время исчезал из сектора обзора видеокамер. Даже такие виртуальные сцены помогали Фреде отсеять неверные предположения.

К настоящему моменту, когда половина гостей уже была опознана и стерта с экрана, фильм приобрел характер чего-то мистического. Люди разговаривали с собеседниками, которых уже не существовало. По огромному залу сновали уже не толпы, а небольшие группки по двое-трое.

По идее с этой работой могли справиться компьютеры и роботы, но никакой компьютер не годился для того, чтобы распознавать целое, имея перед глазами только отдельные его части. Даже за тысячи лет роботы и компьютеры не усовершенствовались так, как человечество за биллионы лет своего развития. Именно поэтому рядом с Дональдом сидела Фреда. Заметив чей-то подбородок или мелькнувший неясный профиль, она отмечала, что это – тот же человек, которого они видели двадцать минут назад. Интегратор совмещал эти два образа и соглашался с тем, что перед ними – одна и та же личность. Кроме прочего, Фреда была знакома со многими гостями и могла опознать их среди хаоса лиц, которые интегратор затруднялся идентифицировать из-за того, что в его блоке памяти не было их описания.

Зрелище было жутковатое, но это – единственная возможность отследить передвижения и действия всех гостей. Фреда увидела себя и слегка дрогнувшей рукой отослала свое изображение в небытие. Потом стерла Альвара Крэша. У нее родились сомнения, существует ли он в действительности, да и она сама тоже.

Но, может, не стоило убирать Альвара с экрана? Все же именно он обнаружил тело Правителя. А это само по себе казалось довольно подозрительным. Дональд прибежал за ним через несколько минут. Крэш не успел остаться надолго один в спальне Грега, но вдруг этого оказалось достаточно, чтобы… и хотя это была очень спорная гипотеза, она объясняет, почему Грег даже не пытался защищаться, словно его пристрелил человек, которого он хорошо знал…

Глупости, конечно, но ведь кто-то же убил Грега, и единственное доказательство невиновности Крэша – его собственное утверждение, что он нашел Правителя уже мертвым.

Нет. Не может быть. Только не Крэш! Он человек упрямый и вспыльчивый, но благороднее его нет на всем Инферно. И глупо было бы считать, что человек с его характером может пойти на такое. Фреда знала его слишком хорошо, чтобы поверить подобному бреду. Она никогда бы не призналась даже себе самой, что Крэш ей нравился, и именно потому она отказывалась поверить, что это мог сделать он.