Инферно (тетралогия)

Егор поежился.

— Поспешить мы всегда успеем. Надо перекусить. Или ты с едой больше не дружишь?

С едой Егор дружил всегда. Мы выбрали место поспокойнее, возле стены, и немного посидели без дела — чтобы желудок вспомнил о еде, чтобы шевельнулся.

— Погода хорошая, — сказал Егор. — Солнце как летом…

Он повернул к солнцу лицо, пошевелил им в разные стороны. Бледный.

— Скелет говорил, что зима только к востоку, а на запад если идти, то наоборот, там тепло. Давай потом на запад, а?

— Скелет вообще много чего говорил, — напомнил я. — Ты просто не все слушал. Он говорил, что прореха, что вся погань на запад расползается и на юг, а потом уже по всем остальным местам. Поэтому здесь так пусто.

— Ясно. Обратно пойдем — возьмем у шахтеров еды, — Егор начал мечтать по второму кругу. — Они все равно всю не вывезли, а мы запасемся. Вот такую же тележку возьмем, впряжемся и поедем. И патронов возьмем. И всего-всего…

Я достал из рюкзака консервы. Четыре банки остались. Тушеный кролик, не так много взял. Надо будет тоже завести кроликов, чрезвычайно полезный зверь. Питается травой подножной, а мясо набирает вполне себе вкусное. И быстро. И шкура теплая, на зиму отличные шубы можно делать. Кролик — это существо из будущего…

Егор уже привычно забурчал животом.

— Есть еще хлеб, — я вытряхнул на блюдо овсяную буханку. — И морковный сок.

Запасы королевские.

Егор занялся костром, устроил из трех битых кирпичей очаг, заполнил его мусором, поджег. Я срезал с банок крышки. Тушеный кролик выглядел великолепно. Наверное, я слопал бы его и холодным. Холодным, руками, без всяких вилок, по-дикарски. Но сегодня был особый день, и я хотел, чтобы все выглядело особо. Достал серебряные миски и серебряные ложки.

Егор поглядел на меня с удивлением.

— Надо иногда себя баловать, — пояснил я. — А то вся жизнь у нас какая-то… Неправильная. Нечеловеческая совсем, без расстановки.

— Да, наверное…

Я раздул огонь, установил банки на огонь, и через минуту мясо забулькало и распустило в стороны запах.

— Питаться надо горячим, — сказал я. — В этом суть человечности.

И выковырял мясо из своей банки в миску, накрошил хлеба и хорошенько перемешал, чтобы хлеб пропитался соком и получилась настоящая питательная каша.

Егор сделал также.

Мы чокнулись ложками и стали есть. Егор торопился, и мне пришлось приложить его по лбу, чтобы он вел себя как должно.

Я не спешил, стараясь запомнить вкус каждого куска. И запоминал.

— Приятно… — Егор облизался. — Давно так вкусно не ел, особенно на воздухе. А когда все закончится — мы всегда так будем обедать? Да? Правда?

— Ага.

— Ага… — Егор принялся протирать горбушкой консервное дно. — Так все и будет… Каждый день, утром и вечером, да?

Я кивнул.

— Как раньше. Настоящая еда, чай…

Егор закрыл глаза.

— А можно еще? — попросил Егор. — Есть хочется…

Я кивнул.

Егор тут же приступил ко второй банке, и здесь уже не торопился, не брызгал слюной и не чавкал, а хлеб уже не крошил, просто прикусывал, закончив же, он уставился на третью банку.

Я пододвинул ее Егору.

С третьей он управился еще быстрее, чем с двумя первыми. Ложкой стучал о зубы, так что я стал опасаться за их сохранность. Хоть кто-то нам с зубами нужен.

— А почему ты дал мне свою банку? — Егор отправил в рот последний кусок мяса. — На обратный путь совсем ведь не хватит…

Лицо у него вдруг изменилось. Скосилось и осыпалось, точно на нем скопилась высохшая грязь, обвалившаяся от неосторожной улыбки.

— Это точно, — сказал я. — Не хватит.

Я стал смотреть на него. Егор моргал, точно в глаз ему попала зловредная слепая мушка.

— Я тебя предупреждал, — сказал я самое глупое из всего, что только можно придумать. — Предупреждал.

— Я не думал…

— А ты что, не готов? — спросил я напрямую.

— Готов…

— Не бойся, Егор, все будет нормально.

— Я знаю…

— Давай чай пить.

— Не хочется…

А я не стал себе отказывать. Вскипятил воду, заварил, все как полагается. Егор мрачно молчал.

— Хорошо, что Алиса с нами не пошла, — Егор потер нос. — Она бы ругаться стала.

— Это точно. А мы ругаться не будем. Не боись, Егор, наши имена войдут в историю.

Егор промолчал. Ему явно не хотелось в историю, ему хотелось в слона.

И мне тоже.

— Подъем, — велел я.

Егор послушно поднялся. Пошли дальше молча, в пыхтении и в оружейном позвякивании. Вокруг простирался обычный город. Много битого кирпича и искореженных бетонных плит, мелкий кустарник, пух, перекатывающиеся одуванчики, распадающиеся от прикосновения. Из-под ног выскочило серое и шустрое, Егор взвизгнул и выстрелил. Громко как-то получилось, совсем с этим местом не сочетается. Егор выстрелил еще, вдогонку. Вытер нос.

— Не попал, кажется, — сказал он. — Совсем…

Я пожал плечами.

— Так и не выучился, — Егор перекинул винтовку подмышку. — Плохой ученик, бестолочь…

— Еще успеешь, — улыбнулся я.

— Три раза.

Двинулись дальше.

— Стрелять — это совсем просто, — поучал я в тысячный раз. — Это как дышать — легко. Главное думать не головой, а руками, пальцами. Это легко, ты должен почувствовать в себе…

Я повторял все, чему учил меня Гомер в свое время, и кое-что придумывал сам, по ходу, из своего опыта.

— Пищит, — сказал Егор вдруг.