Информация. Собственность. Интернет. Традиция и новеллы в современном праве

Получается, что не римское право, а его обработка, начало которой положили в Средние века глоссаторы и которая достигла своего апогея у немецких пандектистов, послужила основой для формирования понятийного аппарата современной западной теории права. Духу римского права, в том числе и в вопросе о собственности, оказывается ближе англосаксонская правовая система. "Как это ни парадоксально, но между римским юристом и юристом общего права больше общего, чем между римским юристом и его преемником, современным цивилистом. Как юрист общего права, так и римский юрист избегают обобщений и по возможности определений"38. В то же время не следует забывать, что в Средние века различия между двумя правовыми системами были еще не столь разительны. Понятие "феодальной расщепленной собственности"

39, которым продолжают пользоваться в странах общего права, было также хорошо известно и в континентальной Европе40

.

Попытаемся сделать первые выводы. Сведение права собственности к генеральной идее господства над вещью со стороны одного лица, так же как и сведение правомочий собственника к узкому и закрытому перечню, — "завоевания", которые датируются максимум двумя-тремя столетиями. Главное, что адекватное изложение истории — это не только дань науке, которая всегда стремится к объективности, но и отражение современных правовых тенденций, для которых исторические факты играют роль дополнительных и, надо сказать, весомых аргументов. "В странах романо-германского права, — как отмечает М.И. Кулагин, — наблюдается тенденция к "расщеплению" права собственности на один и тот же объект"41. Речь идет об обособлении функции управления капиталом от собственности на капитал, о возрастающей роли института доверительного управления, о положении нанимателя, права которого хотя и вытекают из договора, более сродни вещным правам.

Однако стоит ли отбрасывать попытки дать определения собственности как юридической реальности (что, собственно, не отрицает никто) в пользу практического использования частных моделей собственности? Растворяется ли собственность без остатка в своем практическом применении? История уже не права, а философия свидетельствует о том, что подобного рода вопросы, справедливые относительно любого понятия, могут быть решены как в пользу общего понятия, так и в пользу его частных проявлений. С нашей точки зрения, крайне емкое (т. е. напрямую независимое от той или иной системы права) определение собственности дал А. Райнах в своем исследовании "Априорные основания гражданского права" (1913)42. Как пишет А. Райнах: "То, что называется отношением принадлежности или собственностью, — это предельное, далее несводимое и неразложимое на элементы отношение между лицом и вещью. Оно может конституироваться и там, где нет никакого позитивного права. Если Робинзон на своем острове производит только для себя какие-то предметы, то эти предметы принадлежат ему"43

. Итак, первым существенным моментом для уяснения правовой природы понятия собственности является простота этого понятия, его первичность по отношению к любому содержанию, которое в него вкладывается в зависимости от конкретно-исторических условий. Однако простота не означает пустоты, хотя и постулирует (как и в случае с определением "бытия" у Гегеля) дальнейшую неопределимость понятия через родовидовые отличия. Вторым необходимым моментом в определении собственности является ее абсолютный характер: "В сущности принадлежности укоренено то, что ее носитель обладает абсолютным правом каким угодно образом обращаться с принадлежащей ему вещью"44. Особую ценность в связи с проблемой уже наших дней, связанной с социализацией собственности, представляют рассуждения философа о независимости права собственности от наличия или отсутствия тех или иных правомочий собственника. А. Райнах имел смелость (поскольку отрицалось в данном случае определение не только общепризнанное, но и ставшее классическим45) раз и навсегда отвергнуть интерпретацию собственности как суммы или единства всех вещных прав: "Со всей определенностью следует утверждать, что собственность не является вещным правом, но отношением к вещи, в котором коренятся все вещные права. Это отношение продолжает сохранять полную тождественность, даже если все эти права предоставлены другим людям"46.