Инициация Вики

Два битых часа мы лопатами, а Анжело мечом вгрызались в мерзлую землю. Мне показалось, что мой ангел при этом совсем не усердствовал, сберегая свое оружие для более важных дел. У меня совсем не было сил, но я шептала старые заклинания волшебника Ле Дантю, они мне помогали держаться на ногах и рыть со всеми вместе. Наконец лопата Вани ударилась о дубовую крышку гроба. Мы аккуратно отгребли с нее смерзшиеся комья, и Анжело, отогнав нас, открыл гроб своим мечом, откинув тяжелую крышку. Мы смотрели во все глаза в ожидании чуда. Анжело коснулся кончиком сияющего меча белого лба покойника, мерцающего в свете полной луны. Цой сел, закашлялся, как спасенный утопающий, и уставился на нас изумленными глазами. Потом он неуверенно встал на ноги. С дорогого серого пиджака в гроб посыпались замерзшие цветы.

– С Новым годом, Цой! С новой жизнью! – не удержался Ваня.

– Цой жив! – запрыгала от избытка чувств Катя, отбросив лопату.

А я просто повисла на шее у странно хрипящего Цоя. Слезы замерзли на моем лице. А я-то думала, что уже все их выплакала.

– Не пугайтесь. Он так хрипит, потому что пытается дышать. – Анжело положил руку Цою на плечо. – Расслабься, парень. Тебе это больше не нужно.

А я шептала и шептала:

– Прости меня, прости меня.

– Шкатов мертв? – Это были первые слова Цоя.

Я отцепилась и быстро пересказала ему все, что случилось после его смерти. Ну, и про Зверя и тайных викторианцев тоже рассказала. Катя с Ваней слушали, открыв рты.

– Прости меня, Вики. Я подвел тебя. Надо же быть таким глупым, – схватился за голову Цой.

– Твоя глупость избавила город от Чистильщика и вернула права Уроборосу, – сказал Анжело. – Гордись собой. Ты повел себя как герой.

– Мне почему-то совсем не холодно. Только в сердце холод. Я теперь вампир? – Голос Цоя дрожал.

– Да, но не совсем, – ответил ему Анжело. – Ты будешь в состоянии бороться со своим голодом. Я научу тебя контролировать его. И ты будешь служить добру. Вместе со мной.

– Долго? – спросил Цой.

– Пока тебя не убьют.

– А родители?

– Ты их больше никогда не увидишь. Как и они тебя. Я заберу тебя отсюда. Для всех ты умер, Цой. – Анжело был неумолим.

– Кроме нас, – поспешила добавить я. – Мы же еще увидимся, Анжело?

Ангел смерти посмотрел на заснеженные кресты:

– Вики, ты знаешь, кто такие оптимисты?

Я промолчала, чувствуя подвох.

– Оптимисты видят на кладбище плюсы. А я вижу кресты, – сам ответил на свой вопрос Анжело.

– Чертов Шкатов! Цой никогда не доверял ему, – перебил нас Ваня. – Почему мы не прислушались к нему?

– Вики! – Цой встряхнулся, будто вспомнил что– то важное. – А то, что Шкатов гнал на твою бабушку, это не может быть правдой? Они не могли быть заодно? Она была так страшна в битве со Зверем.

– Цой, ты же слышал мой рассказ. Баба Люба чуть не погибла, сражаясь со Шкатовым за тебя. Он отстрелил ей руку. Если бы не Ванин папа, ее бы похоронили сегодня. Я и думать не хочу о бреде, который он нес! – взвилась я.

– Ладно-ладно. Прости. – Воскресший медведь Цой неуклюже попытался меня обнять.

Возникла неловкость. Я была страшно виновата перед ним. Я была счастлива, что он снова стоял рядом. Я очень любила его, как друга. Но не могла ответить на его чувства. И это было мучительно. Я была очень благодарна Ване, который подскочил к нам, чтобы пообниматься с ожившим другом. На самом деле мы все очень устали, пока откапывали его, а Катя еще и совсем замерзла. Пришла пора прощаться. Я отошла с Анжело от разрытой могилы Цоя. Нам даже удалось спрятаться ото всех за чьим-то широким памятником и быстро поцеловаться. Это был самый холодный поцелуй из всех возможных, и в то же время он был страшно горячим. И соленым. Когда же эти мои слезы закончатся, наконец? Я пожаловалась Анжело, что не могу теперь снять его кольцо с указательного пальца.

– И не сможешь, – серьезно сказал он, – я же предупреждал, что снять его можно только один раз. Теперь оно вросло в тебя, стало частью тела и души.

Мы еще раз поцеловались, и Анжело сказал:

– Нам пора.

Как будто ему было пора идти в кино или он опаздывал на футбол, а не собирался оставить меня навсегда, еще и прихватив с собой моего Цоя.

Когда мы вернулись к ребятам, на плече у Цоя уже сидела эта чертова ворона, которую я заприметила еще на похоронах.

– Это Карма, – объявил Цой, как будто я сама не поняла, кто это, – она раскаялась и просит меня взять ее с собой.

Черные бусинки птицы опять блестели фальшивыми слезами. Но как такое возможно, ведь я своими глазами видела, как Анжело разрубил ее пополам?

– Я не та Кармалита, что принесла вам столько бед. Я душа Кармы, которую очистил огненный меч ангела смерти. Разрешите мне быть с моим любимым, ваше высочество!

Ну, это уже было слишком! Я не могу быть со своим любимым, а эта подлая ворона опять всех обманула и улетит с Цоем! Да ни за что! Эх, надо было сразу поджарить ее взглядом. Но вместо этого я сказала:

– Конечно!