Инициация

Забегаловка находилась в двух шагах от шоссе, окруженная тусклым созвездием разных мелких заведений, включая продуктовую лавочку и автосалон, у входа в который покачивался надувной гигант, циклоп, пытающийся ухватить когтями прохожих. В целом это был городок-магазин, одно из тех преимущественно безымянных поселений, которые, подобно заразе, проникли в глубь страны в начале предыдущего десятилетия и распространились повсюду, как рак. На востоке застыли низкие горы, укрытые облаками и туманом. Сквозь серую облачную пелену виднелся маленький, твердый, раскаленный добела солнечный диск. Дон вдруг заметил, что выводит багровые загогулины на пластиковой поверхности стола, обводя влажным пальцем кривые линии между пятнами и царапинами. Он потряс головой и сосредоточил внимание на кубиках льда, тающих в его газировке, пытаясь вспомнить, когда это он успел уколоть палец.

Наконец объявился водитель – присланная из лагеря геодезистка на грязном «блейзере», Элли Миллз, неряшливая с виду женщина с засаленными волосами до плеч и широким загорелым лицом. Во рту у нее не хватало нескольких зубов, и Дон обратил внимание на ее крупные, покрытые шрамами костяшки пальцев. На парковке, когда они начали грузить вещи в машину, Ринг решил толкнуть гневную речь. Элли пожала плечами и лаконично предложила всем, кому дорого его красивое личико, следить за базаром, что сразу положило конец спектаклю. Эпизод произвел на Дона некоторое впечатление.

Когда небо окрасилось в фиолетовые и оранжевые тона, вся компания наконец отправилась в путь. Чуть отъехав от города, машина свернула с шоссе на дорогу, которая, петляя в густом лесу по пересеченной местности, вела в горы. Элли предупредила, что до лагеря еще час езды и путь им предстоит «адский». На изрытую выбоинами дорогу наползали длинные тени, а звуки кантри, звучавшие по радио, утонули в статике, когда машина въехала в ущелье между острыми утесами, возвышающимися над елями вдоль дороги метров на пятьдесят-шестьдесят, с сердитой речкой, петляющей у их корней. Дон сидел на заднем сидении «Блейзера», втиснутый между Рашем и Пайком. На каждом ухабе его голова тыкалась в крышу, и он подумал, что если Элли не перестанет гнать, то он отобьет себе все почки.

Опустилась беззвездная ночь. Дон утратил чувство направления и потерял представление об окружающем ландшафте; он всматривался в ленту дороги, выхватываемую фарами из темноты, до рези в глазах. Миновав горы, они затряслись по испещренной колдобинами грунтовке, зажатой с обеих сторон в тиски валунами и деревьями, и Дон даже умудрился задремать. Пыль покрыла густым слоем окна, забила ему рот, нос и слезные каналы.

Элли переключила передачу, двигатель взревел, и машина принялась карабкаться вверх по склону, по краю отвесной пропасти, на дне которой таились невидимые деревья, река и камни. Элли пояснила, что изначально по этому пути перевозили лес, а чуть дальше, через пару горных хребтов отсюда, пролегала железная дорога, которая, по-змеиному извиваясь, вела из гор в долину, к цивилизации. В прошлом линия Пикетт-Мейнард обслуживала группу горнодобывающих и лесозаготовительных лагерей, которые прекратили свое существование после Второй мировой войны. Линия с тех пор пришла почти в полное запустение, рельсы давно уступили натиску лесов и оползней, опоры железнодорожных мостов прогнили, а тоннели, пронизывающие известняк подобно артериям, превратились просто в пустые цилиндры, заполненные разве что гуано летучих мышей, разлагающимися костями мелких животных и псевдооккультными граффити, намалеванными скучающими подростками. Штат не закрывал линию Пикетт лишь из-за метеостанции, расположенной на вершине Мистери-Маунтен, хотя станция пустовала восемь месяцев из двенадцати, лишь изредка посещаемая забравшимися в глубинку отшельниками, метеорологами или астрономами. Здешняя земля была приютом одиночества.

Лагерь «Слэнго» находился в неглубокой низине, окруженной сланцевыми и гранитными утесами, напротив горы Мистери Маунтен и Национального парка Мистери Маунтен. Вокруг небесно-голубого, горевшего в темноте, точно светлячок, центрального павильона сгрудилось полдюжины маленьких палаток. Лагерь окаймляли гирлянды пластиковых лампочек. Их коралловое мерцание озаряло тесно скученные палатки, смешивалось с резким ламповым светом, льющимся сквозь москитные сетки из-под отстегнутых пол, тем самым приглушая эту резкость, отражалось от капотов немногочисленных припаркованных машин.

Пока его компаньоны возились с багажом и обменивались приветствиями с оказавшимися поблизости геодезистами, Дон вылез из «блейзера» и набрал полную грудь холодного, сухого воздуха. Из сплетения сюрреального света и пляшущих теней вышагнул Лерой Смелсер, на данный момент – начальник лагеря. Смелсер пожал Дону руку и сопроводил его в «офис», которым служила отгороженная ниша в главном павильоне.