Инициация

Когда новости подошли к концу, Дон поднялся и направился к кабинету Мишель. Решение вломиться туда возникло спонтанно. За сегодняшний день в нем что-то коренным образом изменилось, что-то, не поддающееся определению. Он подумал о юной жене Синей Бороды, о запертых дверях и грозных предостережениях и слабо улыбнулся. Мишель в образе Синей Бороды выглядела не так забавно, как могло бы показаться.

Дверь была заперта: не для того чтобы закрыть доступ Дону, который и так знал, что трогать вещи Мишель – себе дороже, а в силу закрепившейся привычки, выработанной за годы воспитания шумных и буйных детей. К счастью, Дон знал, что Мишель кладет ключ в декоративное блюдо со старинными и иностранными монетами, всякими пятицентовиками с бизоном на реверсе или рупиями. С момента его последнего посещения ее кабинета прошло немало времени. С тех пор как они начали проводить здесь лето, он входил в эту комнату не больше десяти раз. Мишель не приветствовала посетителей, объявив кабинет своим убежищем. Она оправдывалась тем, что любое неосторожное вторжение может испортить ее нетрадиционную систему документации (разбросанные бумаги и раскрытые книги повсюду, куда ни глянь).

Комната была большой и душной, так что любой специалист по истории XVII века почувствовал бы себя здесь как дома. Церемониальные копья и ножи вкупе со статуэтками из розового песчаника, изображавшими Брахму, Шиву и даосских божеств, привносили в декор кабинета восточно-азиатский и британско-индийский колорит. Мишель как-то попыталась повесить над их кроватью гигантскую маску, символизирующую плодородие и раздобытую у некоего племени аборигенов из глубины австралийского аутбэка, но Дон был решительно против; и маска стояла теперь тут, притаившись в тени у стены, усмехаясь из-за плетеного щита своим ужасным оскалом. В последние годы Мишель воспылала любовью к искусству аборигенов: она собрала коллекцию резных фигурок, рисунков и статуэток, изображавших тощих, призрачных духов времени сновидений, здесь был и аутентичный диджериду (хотя любое племя строжайше воспрещало женщине на нем играть), и бумеранг из легкого отлакированного дерева.

Книги в кожаных и тканевых переплетах заполняли полки, занимавшие всю стену от пола до потолка, громоздились на антикварном столе, вывезенном Мишель из британского консульства в Индонезии, которое, в свою очередь, заполучило его из местного музея, специализирующегося на артефактах времен Ост-Индской компании, так что он вполне мог когда-то украшать кабинет главного управляющего означенной компании. На столе также стоял череп, песочные часы, наполненные белым песком, ноутбук, папье-маше, чернильницы, набор для каллиграфии в тиковой коробке и палочки сургуча. Между грудами книг лежали ворохи карт и листов пергамента.

Бóльшая часть документов была на греческом, немецком и латыни. Мишель коллекционировала научные труды, так же как ее тетушка коллекционировала кукол; значительная доля материалов была приобретена в европейских библиотеках и церквях, а также у частных владельцев; остальные были копиями, которые Мишель делала в свободное от работы время. Дон одновременно испытал детское чувство ожидания чуда и приступ клаустрофобии. Последняя обычно сдерживала его природное любопытство даже эффективнее, чем это могли сделать легкие неврозы Мишель.

Он провел рукой по корешкам книг, снимая с них тонкий налет пыли, пробегая глазами названия, не ища ничего конкретного, до сих пор не понимая до конца, почему он решил порыться в ее вещах и что ожидал обнаружить. Преимущественно это был обычный набор: ничем не примечательные тексты, немалую часть которых он сам для нее и покупал, как, например, «Золотая ветвь». Дальше шли книги, привезенные Мишель из путешествий; главным образом рассказы неизвестных (по крайней мере, не известных Дону) антропологов и отважных исследователей о дальних экспедициях в джунгли и о проживающих в этих джунглях племенах, дополненные иллюстрациями и редкими фотографиями. Но большинство томов было унаследовано вместе с домом, в том числе и раритеты из знаменитого книжного собрания Моков. По словам Мишель, одна коллекция тетушки Бабетты могла посоперничать с архивами городской библиотеки.