Инкубатор для шпионов

В Москву он вернулся уже после обеда.

Вхолостую сгонял, говорил Турецкий себе, въезжая на Кольцевую и нервно сжимая руль. Уже раскатал губу, что нашел сгинувшего Мелешко, а вышел пшик…

Его подрезал белый «опель», и Турецкий, разозлившись и на него, и на себя, и на несложившийся день, прибавил газу. «Форд» благодарно проурчал и в два счета оставил наглеца далеко позади.

Из дома он позвонил Ольге Мелешко на работу — сообщить, как и обещал, о результатах своей поездки в Красную Пахру. Он сам не знал, что им руководило: чувство ответственности, привычка держать слово или просто симпатия к этой женщине. Ведь рассказать о своем провале можно было и позже. Но Турецкий позвонил сразу, не успев даже бросить что-нибудь в опустевший желудок.

В ателье ответили, что Ольга Филипповна уехала отдохнуть к себе на дачу, в Конаково.

Про Конаково Турецкий услышал впервые. Он некоторое время держал в руке пипикающую трубку. Дочь вышла из своей комнаты и увидела эту картину:

— Пап, ты чего?

— Что? Ничего, все в порядке. Как дела в «Макдоналдсе»?

— Стоит пока…

Наскоро перекусив, он вылетел из квартиры. А спустя минуту уже поворачивал ключ зажигания. Не успевший соскучиться по новому хозяину автомобиль удивленно заурчал, но послушно завелся и плавно тронулся с места.

Турецкий твердо решил не откладывать на завтра то, что можно было хотя бы попытаться сделать сегодня. Что заставило Ольгу срочно покинуть столицу и уехать на дачу? Она говорила, что будет в Москве. В свете последних событий такое поведение вызывало некоторые подозрения. Уж не вела ли она двойную игру, водя за нос и спецслужбы, и его?

Ладно, лучше сосредоточиться на Конакове…

Турецкий невольно улыбнулся: он несколько раз бывал в Конакове с обоими Грязновыми — дядей и племянником. Приезжали с палатками на пару-тройку дней, покупаться, позагорать, половить рыбки, которая водилась тут в изобилии. Так что воспоминания были самые лучшие.

То, что дорога неблизкая, не пугало, даже наоборот, подстегивало охотничий азарт. Турецкий неплохо знал Конаково, это местечко в Тверской области, где главной достопримечательностью было огромное водохранилище с несколькими островками, с курсирующими по нему в летний сезон теплоходиками, яхтами, моторными лодками. Место для отдыха или рыбалки было просто идеальным.

Грязновы были упорные лещатники, и они располагались обычно на наиболее глубоком участке озера. Правда, бывало, лещ попадался и при ловле плотвы на глубине около трех метров. А Турецкий больше любил ловить хищную рыбу — судака, щуку, окуня — они лучше шли на «кружки».

Приезжали и зимой — с началом ледостава на озере начиналась зимняя рыбалка. Правда, она тут была не всегда удачна, особенно в январе — феврале, в период так называемого глухозимья. В это время бывали абсолютно бесклевные дни. Но в благоприятные погожие деньки, когда дул легкий южный или юго-западный ветерок, можно было рассчитывать на солидные уловы плотвы, подлещика. С весенним таянием льда, в конце марта — начале апреля, клев вновь оживляется. Э-эх…

На Денисовом «форде» Турецкий домчался до Конакова за два с половиной часа — и как раз успел к концу рабочего дня. Пришлось обхаживать пожилую ворчливую даму в отделе учета частного сектора на предмет выявления владельца по фамилии Мелешко или Самойлова (фамилия Ольги по бывшему мужу). После получасовых поисков, сопровождавшихся недовольным бормотанием и обычным сетованием на жизнь, дама в очках продиктовала адрес: Грэсовский проезд, дом десять.

Турецкий отогнал автомобиль на платную стоянку и прошелся пешком.

Дом под номером десять стоял недалеко от воды. Спуска к реке видно не было — дом его загораживал. В том, что таковой существовал, Турецкий не сомневался и в душе позавидовал хозяйке. Хорошее место отхватила. Восходы и закаты на Волге встречает, дышит речным воздухом, получает массу положительных эмоций. Махнуть бы вот так в тихий уголок, подальше от жулья, и наслаждаться прелестями безмятежной жизни… Вот только надолго ли его хватит?

Деревянный забор, как и дом, был выкрашен в коричнево-белые тона. Огород отсутствовал. Видимо, не питала Ольга Мелешко особой тяги к земле или ей просто некогда было ею заниматься — та ведь заботу и уход любит. Зато на лужайке и у дома произрастала незнакомая Турецкому фауна. Вот эту особенность он причислил к хобби хозяйки и ничего удивительного в том не усмотрел: женщины — они везде женщины, цветы любят и в Москве, и в Конакове, и в Багдаде.

В глубине двора к забору лепился небольшой сарайчик. Все остальное скрывалось от глаз деревянным строением, в котором, если судить по свету в окнах, и находилась Ольга Филипповна, а возможно, и ее пропавший брат.

Турецкий решил дождаться сумерек и пошел в другой конец улицы. Вышел на дорогу, пересек мост — в этом месте Волга была не такой широкой, но сразу от него уходила далеко разбегающимися друг от друга берегами…