Инквизитор

На следующий день городская площадь была наполнена народом. Посреди возвышался будущий костёр, на котором сгорит приговорённая ведьма. Женщина крепко была привязана к толстому столбу; цепи обвивали её руки и ноги, талию и шею. Голова ведьмы была безвольно опущена. Тёмные волосы, жирными лохмотьями свисали вниз. Она едва дышала, после ночи, проведённой в подвале готического замка.

На временно возведённой трибуне восседал монах. Специально для этой церемонии он облачился в новый балахон коричневого цвета. Он мерно перебирал чётки и неотрывно смотрел на ведьму.

После оглашения приговора палач поднёс факел к сухим ветвям. Моментально взвилось пламя. Облачённая в лёгкую накидку жертва тут же вскинула голову. Её взгляд вонзился в монаха. В глазах была всё та же ненависть.

Из последних сил она глубоко вдохнула раскалённый воздух и громко прокричала:

– Ничего у тебя не получится! Только я знаю формулу абсолютного воскрешения! Ты сдохнешь и превратишься в бестелесный дух! Ты не сможешь!.. Не сможешь вернуться! Но если дьявол поможет тебе, и ты вернёшься, – знай, я буду следить за тобой и остановлю! Ты никогда не забудешь меня, демон! Никогда!.. Я отомщу!..

Её волосы загорелись. Кожа покрылась волдырями, которые тут же лопнули и прыснули в огонь кипящей сукровицей.

Через секунду она была уже мертва.

Рейфорд. Флорида. 12 апреля 2012 год.

По ночной улице мчался красный додж.

В салоне сидели два человека. Мужчина, сидевший рядом с водителем, закинул ногу на приборную панель и жадно курил. Водителю же этот факт явно не нравился, но он терпел, иногда поворачиваясь к открытому окну, чтобы глотнуть чистого воздуха.

– Он убил своего старшего брата и приёмных родителей, - говорил курильщик. – Затем пошёл бродить по улицам и знакомился с хорошенькими девушками. Предлагал им мороженое или чай.

– Чай? Мороженое? Что за странный способ знакомиться?

Детектив ухмыльнулся и с хитрецой покосился на Прайса – своего помощника, который вызвался сесть за руль. По лицу Джойса – детектива со стажем – постоянно мелькали бледно-жёлтые отсветы фонарей; ночь была тёмной, но уличное освещение работало исправно, и каждый фонарь, что они проезжали, высвечивал корявую улыбку и растянутые тоненькие усики под широким носом. Лицо Джойса блестело испариной. Прайс понял – детектив не на шутку заинтересовался этим делом, ведь эта блестящая испарина на его лбе появлялась, как по волшебству, именно в тех случаях, когда детектив Джойс не выбрасывает дело из головы даже по ночам. Заинтересован. Значит, дело действительно интересное. Наверняка, это не простой маньяк, а что-то более… более-менее… Прайс нахмурился, не зная, как охарактеризовать того умственно отсталого, что поубивал столько народу.

Спустя полминуты Прайс произнёс, включая поворотник и крутя руль вправо:

– Да, детектив. Это странный способ знакомиться с девушками.

– Ты так думаешь? А вот, наш добрейшей души мистер со странной фамилией Торк, так не думает. Не забыл ли ты, Прайс, с кем мы имеем дело?

– Психопат, - словно бы рапортуя, начал Прайс, – убийца, умственно отсталый… кажется диагноз ему какой-то поставили… кажется, даун.

– Нет. Не даун. В начале ставили деменцию, но потом поняли, что ошиблись и записали его в шизофреники. Да, Прайс, он шизофреник. И болтает всякую чушь. Но сам-то он думает, что его слова самая настоящая истина, и вот это вот, как зраз-таки самое страшное, ведь его уверенность в собственной правоте толкает его на ужасные преступления.

– Толкала.

– Что? – детектив в недоумении взглянул на Прайса.

– Толкала, говорю, - повторил помощник. – Его же взяли и сидит он теперь под замком в самой «уютной» камере, в самой охраняемой психбольнице нашего города. И отсюда у меня вопрос: зачем мы туда едем, ведь дело-то закрыто. Убийца пойман, вина его доказана, назначено наказание…

– Лечение, - на этот раз Джойс перебил помощника. – Мистер Торк официально признан сумасшедшим. А по нашим дебильным законам, человек, признанный сумасшедшим, освобождается от высшей меры. – Детектив выхватил пачку и вытащил зубами очередную сигарету; свет огонька от зажигалки осветил его нахмуренные брови и злобный взгляд; а Прайс понял, что детектив действительно считает этот закон самым что ни на есть дебильным.