Инквизитор

«РАСКРЫТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЕ В „ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ“ ПРИ ВСЕЙ БЕЗАЛАБЕРНОСТИ, КОТОРОЙ СЛАВИТСЯ НАШЕ ГОСУДАРСТВО И ЕГО ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ, БЕЗУСЛОВНО ВОЗМОЖНО, ДЛЯ ЭТОГО ХВАТИТ И ОПЫТА И ЗНАНИЙ. „ВТОРАЯ СТЕПЕНЬ“ — ИНОЕ ДЕЛО, ИНОЙ УРОВЕНЬ. ГЛАВНОЕ: НАДО ПО-ДРУГОМУ СОБИРАТЬ И ОЦЕНИВАТЬ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА. ЗАГВОЗДКА ДАЖЕ НЕ В СТЕПЕНИ ПОДГОТОВЛЕННОСТИ СЫЩИКОВ И СЛЕДОВАТЕЛЕЙ, ОНА В ОБВЕТШАЛОСТИ НОРМАТИВНОЙ БАЗЫ, В ТОМ, ЧТО ДО СИХ ПОР ЗДРАВСТВУЮЩИЙ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС БЕЗНАДЕЖНО ОТСТАЛ ОТ РЕАЛИЙ НАШЕГО БЫТИЯ».

«Криминальная хроника», № 3, 1994 г.

Инквизитор опять добродушно рассмеялся. Было видно, что он давно ждал этого вопроса. Кот тоже не скрывал улыбки, но меня это уже не злило. Инквизитор заговорил очень ласковым голосом, каким, видимо, врачи-психиатры разговаривают со своими пациентами.

— Видите ли, голубчик, вы задали очень многогранный вопрос. В нем и философия, и нравственность, и право. Я же всего-навсего психолог. Но я, в отличие от вас, знаю, что любая философская концепция является продуктом психологии, в силу чего философские споры всегда были самой большой нелепостью в деятельности людей. Ведь это не философ Аристотель спорил с философом Платоном, а психологический тип Аристотель спорил с психологическим типом Платоном. И спор этот был бессмыслицей, потому что ни один из них не мог убедить другого в своей правоте. Является ли наша деятельность преступлением перед человечностью — это философский, то есть психологический вопрос. Я могу загнать вас в угол, но не смогу убедить. В отношении законности или незаконности нашей деятельности я сразу же скажу, что мы не считаем ее законной, так же как наши пациенты не считают законной свою.

Помните ли вы, голубчик, такой шедевр мирового экрана, как «Берегись автомобиля»? Автор этого пособия по социальной психологии задолго до появления нашей организации предсказал его. Появление инквизиции было неминуемо. И первым инквизитором является Юра Деточкин, добрый, безобидный парень, которого совесть и советские законы вынудили вершить самосуд. Почему он вершил самосуд? Чтобы восстановить справедливость? Нет, он был социальным явлением, которое неизбежно возникает в обществе, где законодательная база создана в интересах преступников и не карает их по делам их. Вы знаете, с чего начинают свою защиту убийцы, когда предстают перед судом нашего тайного трибунала, если только не судятся заочно? Они начинают с обвинения нас в противоправных действиях и требуют законного суда. А почему? Да потому, что даже после введения ВУКа как минимум 50 % преступников в силу процедуры судопроизводства уйдут от наказания. Как вы думаете, что было бы, если бы убийц вместо того чтобы после суда отправлять в лагеря, выдавали толпе с разрешением делать все, что угодно?

«ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ ЗАКЛЮЧЕННЫХ СПЯТ НА ПОЛУ, БЕЗ ПОСТЕЛИ. СРОКИ СЛЕДСТВИЯ НЕ СОБЛЮДАЮТСЯ ПОВСЕМЕСТНО. КАЗАННИК ПО ЭТОМУ ПОВОДУ НЕ К МЕСТУ ИЗЯЩНО ЗАМЕТИЛ: „У НАС ТЕПЕРЬ ЗАКЛЮЧЕННЫЙ ЖДЕТ СВИДАНИЯ СО СЛЕДОВАТЕЛЕМ, КАК ЛЮБОВНИК МОЛОДОЙ МИНУТЫ ТАЙНОГО СВИДАНИЯ“».

«Криминальная хроника», № 3, 1994 г.

Поэтому, голуба моя, с практической точки зрения закон создан не для защиты общества от преступника, но защиты преступника от общества. Наши эксперты ездили в США и изучали документы о криминогенности обстановки на Клондайке в период «золотой лихорадки». На Аляске в тот период собрался криминальный сброд со всего мира. Какое там Чикаго! Чикаго по своей социальной структуре был институтом благородных девиц в сравнении с Аляской. На 30 % население этого штата состояло из бандитов. Системы правосудия как таковой не было. Правоохранительных органов тоже. Один шериф на территории в сотни километров. Никаких средств передвижения, кроме собак. И тем не менее, симпатичный вы мой, преступность была в несколько раз ниже, чем в цивилизованной Англии с ее традиционной законодательной системой, лучшей в мире. А почему, дорогуша моя? Да потому, что ввиду своего отсутствия законодательство не защищало преступников от общества. Суд Линча. Бандиты знали: если что-то случится, то на защиту суда рассчитывать не придется.