Инквизитор

— А на мне уже надето, я не альтруист и не филантроп. Или, может, даже и филантроп, но не альтруист. Мне взаимность подавай. — Круль сел на переднее пассажирское сиденье. — Там еще есть «призрак» и магазины к нему. Но их ты еще успеешь взять. Потом, на КПП.

— Туда еще попасть нужно. — Иван надел бронежилет, взмахнул руками, приноравливаясь, переложил «умиротворитель» из-за пояса в карман на бронежилете.

Круль пробормотал что-то себе под нос.

— Что? — не расслышал Иван.

— Ты слышал, что самоубийство — смертный грех?

— Слышал и что?

— Так и для меня это противопоказано. В типовом Договоре это прописано специально: если покончишь с собой, то гореть тебе… Ты бы почитал Договорчик. Так, на всякий случай…

— Изыди! И при чем здесь самоубийство?

— А при том, что просто так ехать на пулемет, да еще впереди колонны — это самоубийство. Так что я все прикинул и взвесил…

Иван сел за руль, нащупал ключ и завел двигатель.

— Извини, «номада» я здесь не нашел, — Круль зевнул. — Брр, спать хочется…

— А где твои парни и Елена Прекрасная?

— Каждый на своем месте, ты не беспокойся. У меня все под контролем. Меня знаешь как дед воспитывал! О-го-го как воспитывал. Огнем, можно сказать, и мечом.

Круль достал из кармана часы, посмотрел.

— О!

— Что?

— Просто — О! Нам пора выдвигаться. Не торопясь, трогай, подбираем старика и водилу, едем потихоньку к КПП. А там, глядишь, и майор подсуетится. Трогай, милый…

— Милый потрогал и офигел, — дежурно пошутил Иван.

Возле автобуса Крыс и Тепа сели на заднее сиденье.

— Там осторожнее, там у нас оружие, — предупредил Круль, когда сзади что-то лязгнуло.

— Я уже понял, — сдавленным голосом сказал Тепа. — Куда деть?

— Сюда передай. — Круль забрал два «призрака», один положил себе на колени, второй пристроил между передними сиденьями. Рассовал несколько магазинов по карманам своего бронежилета и Иванова. — В общем, мы готовы. Поехали.

— Еще пять минут до срока. — Тепа тронул Ивана за плечо. — Еще пять минут.

— Слушай, я восхищен вашей здешней пунктуальностью, — Круль похлопал в ладоши. — Прекрасные места, потрясающие люди — милые, деловитые, аккуратные… Может, бросить все на фиг…

Вот сейчас в лобовое стекло влетит пуля. Огромная такая пуля в четырнадцать миллиметров калибром. И не одна влетит, а с подругами. Стекло — вдребезги, головы сидящих на переднем сиденье — Ивана и Круля — вдребезги, сидящие на задних сиденьях — в фарш. Пули и не заметят, что кого-то убили и перемололи, полетят себе дальше в чисто поле.

— Ваня, прибавь, прибавь, — азартно прикрикнул Круль. — Мы должны приехать первыми. В кювет не слети…

— Нет тут кюветов. Ровно все, более-менее, — сказал Тепа. — Ни спрятаться, если что, ни отлежаться…

— Я вам не слишком воняю? — вежливо поинтересовался Круль, опуская боковое стекло. — Я чего спрашиваю — некоторым не нравится. Некоторым чистый воздух подавай!

Ветер, ворвавшись в салон, принес запах сгоревшей плоти и паленой резины.

— Сто метров до КПП, — сказал Тепа.

— Притормаживай. — Круль высунул правую руку в окно. — Майор только-только двинул свои войска. Но, нужно отдать ему должное, точно по расписанию. Стой.

Иван остановил машину, не заглушая мотор.

Шлагбаум был опущен, за мешками возле дороги не было шевеления.

— Никого, — констатировал очевидное Тепа.

— А может, — страшным голосом спросил Круль, — все умерли? Или разбежались? Сколько их тут могло быть?

— Человек десять — пятнадцать…

— Вот! — поднял палец Круль. — Мы сейчас все выходим из машины, дедушка идет навстречу майору и просит его притормозить тут и ждать дальнейших указаний. Водитель, Степан кажется, останется возле автомобиля и будет его караулить, а мы пройдем и разгадаем страшную загадку брошенного КПП. Одной страшной безлунной ночью…

Иван снял «призрак» с предохранителя и вылез из машины.

Было тихо. Даже кузнечики не стрекотали. Или им и не положено стрекотать ночью? Иван вот совершенно не мог вспомнить это важнейшее обстоятельство. Спят кузнечики ночью или нет? Цикады — те точно не спят.

Ветер переменился, повеял от мешков с песком, и вместо запаха серы от Круля и сгоревших машин от дороги потянуло запахом крови. Свежей крови.

Иван подошел к мешкам, заглянул за них. Темно. Толстый ствол пулемета торчал вверх дульным тормозом. И пахло кровью. И обычным человечьим дерьмом.

Это в кино смерть чистая и даже эстетичная. А в жизни, умирая, человек, зачастую, не только кровью землю кропит, но и кишечник с мочевым пузырем опорожняет.

Иван осторожно лег грудью на мешки, прислушался, посмотрел в сторону будки поста, обложенной мешками. Перевалился на другую сторону.

Два тела лежали прямо у пулемета, один труп так и не разжал правую руку, держался за рукоять пулемета, второй скорчился на ящиках с патронами.

— Фонарик в боковом кармане, — прошептал Круль из-за мешков. — Не стесняйся!

Лица у обоих солдат были скорее удивленные, чем напуганные. Могло показаться, что пацаны в мундирах спят. Могло бы показаться, если бы в головах у обоих не было пулевых отверстий. У стрелка — над правым ухом, у второго номера — под челюстью.