Инквизиторы

- Что-то неладное сегодня с линией творится, Эрик. Хоть убей, не пойму, о чем ты последние полминуты рассуждал. Наверное, оно и к лучшему, что помехи трещат. А вообще-то, произвольно толковать наши служебные задачи недопустимо. Тем паче огорчаюсь, видя, что сотрудник надежный, опытный и разумный позволяет себе столь вопиющее безрассудство.

После внушительной паузы, которой надлежало меня впечатлить (правда, впечатлить не удалось, но Маку знать об этом было вовсе не обязательно), командир осведомился:

- Ты уже снял траурные одеяния, или готовиться к новым международным скандалам?

Припомнив маленькую, недвижно лежавшую на тротуаре девушку, я вздохнул и ответил:

- Пожалуй, снял. Больше по этому поводу скандалов не предвидится, сэр.

- От души надеюсь, - ответил Мак. - Езжай в аэропорт, покупай билет и немедленно вылетай в Вашингтон. Если с мелкими неурядицами покончено, можно приступать и к настоящей работе.

Думаю, тут и было бы впору поставить последнюю точку. Но придется все-таки прибавить еще несколько слов.

У меня выдались чрезвычайно бурные весна и лето, под конец которого я едва ли мог толком припомнить имена всех товарищей по коста-вердианской передряге, деливших со мною кратковременное заключение в доисторическом городе Лабаль. Правда, по адресу моему пришел конверт, содержавший письмо от Эмили и газетную вырезку, в коей сообщалось о скоропостижной смерти отставного генерала Остина Гендерсона.

Мне сделалось грустно. И все же месяцы, до предела насыщенные приключениями, оставляли мало времени для размышлений о прошлом.

В начале осени, вкушая краткую передышку между вылазками за границу, я от нечего делать телевизор. Ненавижу телевидение - по крайней мере, в той части его, что касается новостей и дурацких передач, призванных ублажать умственно отсталую шушеру. Поймите правильно: хороший кинофильм я погляжу с огромным удовольствием и скажет своему телевизору искреннее спасибо. Но хорошие фильмы очень редки, а внимать речам тупого и косноязычного политика - увольте.

Однако доводится. По долгу службы. Надо же иметь представление о том, что на белом свете вытворяют, коль скоро исподволь прикладываешь руку, направляя события в то либо иное русло. А иногда вовремя услышанная сплетня и выручить может. В Канаде когда-то выручила: я нечаянно проведал о загадочном исчезновении американской субмарины и сделал очевидные, спасшие и меня, и спутницу, выводы...

На экране внезапно возникло весьма знакомое здание. Потом грянули оглушительные взрывы, поднялись тучи пыли, закрывшие все и вся. Пыль осела, и на месте каменной громады оказалась груда щебня, от коей возносились к ослепительно синему небу столбы черного дыма.

К прокаленному солнцем небу Коста-Верде.

Весьма впечатляюще.

Маслянистый, вкрадчивый голос диктора уведомил: вы наблюдаете за торжественным уничтожением печально знаменитой политической тюрьмы Ла-Форталеса. Взрывчатку заложили саперные войска победоносной Освободительной Армии...

Присутствовавший при означенной церемонии верховный главнокомандующий дон Хайме Патэнамос любезно согласился дать коротенькое интервью. Подле генерала стояла гордая и счастливая красавица-жена. Кажется, я имел когда-то честь встречаться с обоими...

Дон Хайме сообщил, что бывший президент Армандо Раэль покинул взятые в кольцо остатки правительственных войск и позорно бежал из Коста-Верде. Принудить сопротивляющихся офицеров и солдат к почетной капитуляции не составит после этого никакого труда, - сказал дон Хайме.

Затем репортер обратился к молодому предводителю повстанцев, дону Рикардо Хименесу, давшему чуть более пространное интервью, не вставая с хромированного кресла на колесах. Дон Рикардо напомнил: крепость Ла-Форталеса была историческим памятником, но в последние годы сделалась ненавистна всякому честному гражданину Коста-Верде. Политическая темница, чудовищный пыточный застенок, символ кровавого притеснения...

Ла-Форталеса, по словам дона Рикардо, стала для республики тем же самым, чем была для Франции Бастилия.

И уничтожение этой крепости, - прибавил Хименес, - означает: в Коста-Верде начинается отныне совсем новая, гораздо лучшая жизнь...

Зуммер электронного замка, встроенного во входную дверь нашего многоэтажного дома, зажужжал.

Я ударил по кнопке, отмыкая далекую щеколду, насторожился. Вскоре послышался негромкий стук.

- Да? - полминуты спустя отозвался я, предусмотрительно подкравшись на цыпочках и стоя под безопасным углом.

- Это я, Мэтт... Я отворил.

- Остановилась в гостинице, за несколько кварталов отсюда, - сказала немного запыхавшаяся и отменно смущенная Франческа. - Все не решалась позвонить... Наверное, считаешь меня застенчивой дурой?

- Навряд ли.

- Не знала, захочешь ли увидеться вновь, после долгих месяцев...

- Прекратите молоть галиматью, доктор Диллман, - улыбнулся я. - И входите, пожалуйста.

- Мэтт...

- Он самый.

- Просто Мэтт... - молвила Франческа, подымая глаза. - Придется привыкнуть. Но мне и Сэм очень нравился...

- Так-с, - только и выдавил я.

Последовало безмолвие.