Инквизиция

– Но без Его святого огня не было бы ни жизни, ни городов, ни цивилизации. Была бы лишь одна бескрайняя пустыня.

«Огонь – это искра, дающая жизнь всем вещам.»

– Но я отвлекся. Я не хочу видеть эти острова опустошенными. Почему я должен их опустошать?

– Почему вы должны это делать? Потому что население ненавидит вас, потому что есть люди, верящие в старых богов, чей культ вы объявили ересью. Потому есть люди, не согласные забыть предательство Сферы.

– Это дело прошлого, – отмахнулся Сархаддон. – То, что случилось двести лет назад, конечно, важно, но если оно станет властвовать над нашей жизнью, мы никогда не уйдем вперед.

– Вперед к твоей обетованной земле, где нет вообще никакого инакомыслия.

– Это методы Сферы создали инакомыслие, не ее идеалы, – парировал он, воспламененный убежденностью. – Есть миллионы душ, навечно проклятых, потому что они жили прежде, чем мы пришли. Есть сотни тысяч проклятых, кто отказался признать нашу истину. И если начнется Священный Поход, сколько еще присоединятся к ним?

Искренне ли верил Сархаддон в то, что говорил, или нет, я не знаю. Но я никогда не слышал, чтобы инквизиторы так рассуждали. И у меня зародилось робкое предположение, что, несмотря на свое участие в преступлениях Этлы, Сархаддон может оказаться иным. Инквизиторы в массе своей хитры, изворотливы, по-своему умны, но при этом они – фанатичные и даже недалекие люди. Я знал, что Сархаддон умен, и в моем сердце слабо шевельнулась надежда. Я не мог его простить, но я хотел верить, что он – другой. Не копия Лечеззара.

– Мы пришли проповедовать, спасать, – закончил Сархаддон. – Вести души обратно к свету. Если Премьер увидит, что большинство апелагов вернулись в лоно Сферы, он не начнет Священный Поход.

– Хотите изолировать ересь, чтобы было проще ее уничтожить?

– Я хочу проповедовать не только отвернувшимся, но я еретикам. Катан, Поход будет, если противостояние продолжится. Инквизиция с огромным рвением исполнит свой священный долг, начнутся восстания, и Лечеззар пошлет рыцарей. На этот раз они останутся здесь, они убьют любого, подозреваемого в ереси, и будет масса смертей, масса убийств.

– Зачем ты говоришь мне это? – спросил я наконец. – Зачем ты сюда пришел?

– Затем, что ты видный еретик, человек, которого я знаю, и ты, вполне возможно, знаешь фараона. Ей могут вернуть трон. Меня спрашивали об этом, и я говорил с экзархом, даже с Премьером. Ей бы позволили защищать ее народ, если бы она поддержала наши усилия в обращении. Мы не будем использовать силу и принуждение в этот раз, только убеждение, как нам следовало сделать с самого начала.

– Ты хочешь, чтобы я поговорил с принцессой? Убедил ее, что Сфера – убившая ее семью и вынудившая ее всю жизнь скрываться – хочет ее сотрудничества? Это более чем резкая смена веры.

– Я хотел бы, чтобы ты попытался. Но даже без этого, я прошу: разреши мне попробовать. Дай мне отсрочку, и я сделаю все возможное, чтобы снять с вас интердикт генерал-инквизитора. У меня приказ от самого Премьера. Он дает мне право проповедовать, и даже генерал-инквизитор не в силах его отменить. – Сархаддон вытащил из складки своего балахона тяжелый пергаментный свиток и передал мне.

Я развернул его и начал читать крупные строчки текста, скользнув взглядом по массивной премьерской печати внизу. Сначала я читал довольно быстро, потом медленнее, потом остановился, чтобы перечитать строки, которым я едва мог поверить, которые казались почти нереальными.

«По специальному приказу Его святейшества деятельность инквизиции, уполномоченной вышеупомянутым Всемирным Эдиктом, настоящим приостанавливается на территориях и островах Фетийского доминиона Архипелага… всем членам Венатического Ордена настоящим дается власть выступать ходатаями от имени обвиняемых еретиков, если таковые обвиняемые могут доказать инквизиторам, что они полностью раскаиваются в своих грехах и хотят быть принятыми обратно в братство… все раскаявшиеся будут избавлены от клейма позора, пока они верно подчиняются всем указам и каноническому закону Святой Сферы… братьям Венатического Ордена настоящим даются полномочия проповедовать в общественных местах. Кроме того, Венатический Орден уполномочен председательствовать и принимать участие в религиозных дебатах с выдающимися еретиками, каковые откликнутся на предложение. Указанным еретикам дается охранное свидетельство на время таких дебатов и в течение месяца после них…»

Почему? Почему Лечеззар на это пошел? Все это так чуждо его принципам – эти идеи проповеди и религиозных дебатов. В прошлом Премьеры их разрешали, но уже много лет они остаются под запретом. Лечеззар верит в огонь и меч, он послал инквизиторов на Архипелаг… а теперь он приостанавливает их деятельность, чтобы предоставить свободу паре дюжин проповедников? Значит, он что-то затевает.

– Почему он это позволил? – прямо спросил я Сархаддона. – Это твой план или его?