Инквизиция: Омнибус

— Ты мне нужна здесь. Нам необходимо как можно быстрее получить кое-какие ответы. Я хочу, чтобы вы с Эмосом проникли в архив Администратума и проверили, можно ли извлечь что-либо из банка данных, если он ещё функционирует.

— А ты тем временем…

— Отправлюсь к отделению Адептус Механикус. Встретимся здесь через три часа. Нам необходима дополнительная информация, но в особенности нас должны интересовать сведения о местонахождении Бура.

Эмос кивнул.

— Что если нас обнаружат?

— Тебе не спалось, вы вышли прогуляться и заблудились.

— А если они мне не поверят?

— Именно поэтому Медея и отправляется с тобой, — отрезал я.

Отделение техножрецов располагалось в западном секторе рудников Синшары, в глубине запутанного лабиринта жмущихся друг к другу жилых строений и цехов, приблизительно в двух километрах от площади. Поначалу я даже не понимал, куда иду, но туннели и транспортные артерии были помечены номерными табличками и символическими указателями, и к тому же мне удалось обнаружить большую карту на ржавеющем металлическом листе, прикрученном к столбу у покрывшихся пылью общественных питьевых фонтанов.

Я покрутил краник одного из фонтанов, но тот издал только сухой хрип.

На подходе к флигелю стены туннеля, покрытые соляными разводами, были разукрашены темно-красными полосами и бесчисленными предупреждающими знаками, гласящими, что приближение к объекту без необходимых бумаг и удостоверений запрещено под страхом смерти.

Тем не менее и здесь было безлюдно и пусто. Только толстый слой пыли и горы мусора.

В конце расписанного красными полосами туннеля виднелись открытые адамантитовые ворота шлюза. Стояла зловещая тишина.

Здание отделения представляло собой колоссальную башню из обтёсанного камня, обитого листами красной стали, занимавшую отдельный кратер, сообщающийся с тем, в котором располагались рудники Синшары. Герметичный стеклянный купол накрывал мощёную площадь, лежащую между шлюзом и флигелем. Само же здание поднималось выше, пронзая купол и вырастая над краем кратера. Высоко-высоко над головой я видел синие камни и звёздную бездну за ними. В небе проносились метеоры.

В башню вёл гигантский портал, поднимающийся на высоту в три человеческих роста и обрамлённый широкими дорическими колоннами из чёрного лукуллита. Сверху на меня косился высеченный из камня образ Бога-Машины. Глаза божества должны были зловеще сверкать пламенем горящего газа, который поднимался по трубам от шахт. Но теперь они были холодны и мертвы.

И полированные металлические двери портала стояли распахнутыми.

Я вошёл внутрь. Пол огромного протирона[19]

был усыпан мелким песком. Пылинки кружились в лучах света, пробивающегося через глухие окна, расположенные под высоким сводом. Стены покрывали плотные ряды бездействующих кодиферов и матрикуляторов. Над каждым переключателем и дисплеем скопились полумесяцы пыли.

Плохой знак. Техножрецы дорожили своими машинами более всего на свете. Если бы они эвакуировались, как рассказывал Калейл, они ни в коем случае не оставили бы здесь подобного технического изобилия. Несомненно, каждый из блоков был разработан так, чтобы его можно было извлечь из своего алькова в чёрной мраморной стене.

За протироном открывался огромный зал, настоящая капелла, собор, посвящённый Богу-Машине, убертитану, владыке Марса. Пол покрывали плиты травертина сливочного цвета, подогнанные друг к другу так плотно, что между ними нельзя было просунуть и бумажного листа. Стены трехапсидного храма были облицованы гладким холодным лукуллитом. Тут остались брошенными ещё более ценные экземпляры машин. Устройства возвышались над рабочими столами, установленными шестью концентрическими кругами и окружающими центральный постамент. Все они тоже были обесточены.

Я пересёк зал и подошёл к постаменту, внутренне содрогаясь от грохота собственных шагов, эхом раскатывающихся в пустоте. Холодный свет звёзд струился через опеон,[20] расположенный прямо над массивным грандиоритовым блоком. Огромная, омываемая звёздным сиянием голова «Полководца», древнего Титана, висела над постаментом. Её ничто не поддерживало — ни кабели, ни платформы, ни подпорки. Голова просто висела в воздухе.

Я стоял возле грандиоритового блока, как вдруг почувствовал, что мои волосы стали потрескивать. Атмосфера вокруг была насыщена статикой или чем-то подобным. Здесь действовала какая-то невидимая электризующая сила, — возможно, гравитационная или магнитная, но, в любом случае, находящаяся за пределами моего понимания. Именно она, по-видимому, и удерживала многотонный череп машины. Тихое диво, характерное для техножрецов. Даже несмотря на отключение энергии, их чудесные изобретения продолжали функционировать.

На консоли одного из терминалов — медном корпусе, наполненном мешаниной из стальных деталей, посеребрённых проводов и стеклянных ламп, — я увидел оплетённый тканью нейрокабель. Один его конец был включён в дисплей, а второй оборван и растрёпан. Дело было явно не в срочном переезде.